Вот она, вот она - волшебная формула украинского трындеца.

Звучит как "А что нам, с голоду помирать?". Исполняется всеми.

"Государство должно индексировать пенсии!" Независимо от того, есть ли на это деньги.

Здесь важный момент! Советский человек не представляет себе, что у государства реально не может быть денег. Если денег не платят, значит, зажали.

Ну хорошо, мысль о том, что, наверное, госбюджет не бесконечен, может посетить советскую голову. Но она разлетается в щепки при столкновении с "мне очень надо".

"Мне очень нужны эти деньги. Государство, плати."

Так нету же!

"Не важно. Все равно плати. Я не хочу думать, что их нет. Я не хочу думать, что их может не быть. Плати. Мне нужно. Я с голоду помираю. Я старый и больной. У меня ребенок, а инфляция съела все деньги."

Вот честно, так и представляется человек, который сидит под начисто обглоданной яблоней и требует немедленно плодоносить. Потому что ему очень нужно. У него ребенок маленький. И вообще. Плодонось немедленно. У тебя есть яблоки, я знаю.

"И еще не смейте повышать коммуналку. Даже до себестоимости не смейте. Потому что у меня не будет денег. Я замерзну."

Не важно, что экономика - объективная наука. Придумайте что-то. Платите субсидии. Но иначе же он замерзнет и помрет!

Все законы физики и биологии разбиваются об это "я иначе помру".

Аналогично это же "я иначе помру" любят люди, которые брали кредиты в валюте. Банки, прощайте нам кредиты. Да, мы брали. Да, не отдадим. Но мы же иначе помрем. У нас дети маленькие.

"Я не могу отдавать. У меня дети" - стоит он такой перед нами и ждет понимания. Ведь мы же должны понять. У него же дети.

Вот это вот светлое детское "если очень нужно, то деньги мне должны взять из неоткуда и дать бесплатно, а ведь иначе я лягу и помру" - оно такое милое, такое хорошее.

Но такое, сцуко, дорогое.

Для всей страны. Уже много поколений.