Почти год назад федеральные власти России подняли вопрос о необходимости объединения основных высших учебных заведений Крыма в один крупный университет. Фактически создание этой странной эклектичной громадины стало одним из центральных проектов переходного периода, который активно пиарили местные и всероссийские СМИ.

Чиновники называли несколько официальных оснований для такого объединения вузов. С одной стороны, это якобы делалось для того, чтобы уменьшить количество административного персонала в образовательных учреждениях и отказаться от неэффективного устаревшего менеджмента.

С другой стороны, решение об укрупнении учебных заведений вроде бы было вызвано готовностью федеральных властей взять под опеку (то есть посадить на дотационную иглу) только один вуз. Мол, без государственной поддержки образование на полуострове погибнет, а потому необходимо создать одну образовательную структуру, полностью подконтрольную правительству Российской Федерации.

С тем, что крымские институты и университеты оказались на грани выживания, поспорить, конечно же, трудно. Однако дело не только и не столько в денежных вливаниях из Москвы, сколько в необходимости сохранить хорошую мину при плохой игре.

Крымский федеральный университет (КФУ) создали на базе 7 основных крымских вузов, а также 7 менее крупных, но важных по республиканским меркам исследовательских учреждений. В КФУ вошли все: от симферопольского ТНУ им. В.И. Вернадского, который и стал фундаментом новой структуры, до ялтинского Крымского гуманитарного университета; от отдела сейсмологии Института геофизики им. С.И. Субботина до Крымской горно-лесничей научно-исследовательской станции.

При этом очевидно, что объединенный университет – это специальный бренд, созданный Кремлем с целью забалтывания темы непризнания дипломов крымских вузов за пределами России. Ведь если бы учебные заведения полуострова не объединили под эгидой правительства России, они бы оказались перед простым выбором: либо стать филиалами материковых российских вузов и выдавать студентам дипломы с «московской» пропиской, либо закрыться из-за отсутствия спроса на «корочки», не признаваемые за рубежом.

По первому сценарию, например, пошел крымский филиал Харьковского юридического университета им. Ярослава Мудрого, который перекрасился в отделение Российской академии правосудия, специализирующейся на подготовке судебных работников. Большинство же прочих вузов все-таки предпочли слияние.

Так что распоряжение правительства России о формировании КФУ, которое было опубликовано 4 августа прошлого года, можно считать стратегически удачным шагом в процессе консервации полуострова. Де-факто Москве удалось предотвратить массовый «вывоз мозгов» с территории республики в направлении Перекопа и Тамани, создав резервацию для местных абитуриентов, которые не видят своего будущего за пределами России или Крыма.

Но, невзирая на удачность кремлевского замысла, процесс взаимного самопоглощения университетов, институтов и исследовательских организаций не прошел гладко. В первую очередь – из-за отчаянного стремления Крымского государственного медицинского университета им. С.И. Гиоргиевского (КГМУ) отстоять собственную самостоятельность.

Скандал, связанный с нежеланием руководства КГМУ присоединяться к проекту плавильного котла для крымских вузов, длился практически полгода и к моменту развязки, произошедшей совсем недавно, превратился практически в открытое противостояние нескольких политических групп за возможность контролировать федеральные финансовые потоки, выделяемые на образование.

Оно и понятно: ставки были высоки. Ведь только на «модернизацию и расширение учебной базы» до 2020 года Москва пообещала выделить 7 миллиардов рублей (и это без учета прочих вливаний). Согласитесь, даже по нынешнему курсу валют куш очень приличный.

Естественно, озвучивание таких цифр отодвинуло вопрос о самом образовании на второй план. На первый же вышла борьба конкретных людей за возможность взять процесс траты бюджетных средств под личный контроль.

И если у других университетов в Крыму просто не хватило воли и связей для отстаивания собственной независимости, то у КГМУ силы, как это ни странно, нашлись.

ПР VS ПР

Двумя основными противниками в войне за медицинский вуз стали ректоры университетов, каждого из которых поддерживали представители местной власти.

По одну сторону баррикад находился Сергей Донич, новоназначенный ректор КФУ, а в прошлом – проректор КГМУ, просидевший в кресле министра здравоохранения Крыма с 2002 по 2010 годы, а затем ставший заместителем председателя Верховного Совета АРК (правой рукой Владимира Константинова).

Долгое время Донич был функционером Партии регионов, а на местных выборах, организованных Россией на полуострове в сентябре, возглавлял список политсилы «Патриоты России», которая, естественно, никуда не прошла, но активно создавала видимость демократического процесса в республике.

Да и сам реликт крымской номенклатуры не сильно пострадал от провала, ведь должность руководителя КФУ открывает больше возможностей для предприимчивого человека, чем кресло в местном правительстве.

К группе поддержки Сергея Донича можно отнести Сергея Аксенова, который хоть и пытался подняться над конфликтом, но в конечном итоге остался на стороне правительства (а значит, и лидера «патриотов»). К той же клике можно причислить и министра образования и науки России Дмитрия Ливанова, который, невзирая на масштаб конфликта, так и не решился заступиться за КГМУ.

Второй участник противостояния – бессменный (с 1996 года) ректор КГМУ Анатолий Бабанин, ратовавший за сохранение независимости медицинского университета. На его стороне выступил крымский сенатор Сергей Цеков, один из лидеров республиканской Партии регионов в середине 00-х (а затем один из лидеров партии «Русское единство»), также выпускник КГМУ и, по всей видимости, активный лоббист интересов Бабанина.

К этой же группе можно добавить Ольгу Голодец, профильного вице-премьера России, в свое время сделавшую сенсационное, но ни на что не повлиявшее заявление о том, что ни один вуз Крыма слияние не поддерживает.

Аргументы противоборствующих сторон были предсказуемы. Сергей Донич обвинял ректора КГМУ в срыве интеграционной кампании и подчеркивал, что проект объединения – это инициатива федерального правительства, а потому, мол, нечего и рыпаться.

Аргументация команды Анатолия Бабанина была более развернутой. Говорилось и о том, что после слияния университет лишится международного сертификата IES и не сможет больше обучать иностранных студентов, и что КГМУ – это самостоятельный бренд, зарабатывающий около 1 миллиарда рублей в год, и что медицинский вуз просто не может подчиняться министерству образования, так как должен находиться в юрисдикции минздрава.

Но ни разумные доводы, ни акции протеста, которые проводились коллективом КГМУ еще до нового года, не возымели никакого эффекта: уже в январе Сергей Донич уволил Анатолия Бабанина, обвинив экс-ректора медуниверситета в саботаже распоряжения правительства.

Победу вполне ожидаемо одержали младореформаторы из состава бывшей Партии регионов и ее сателлитов, ведь других участников публичного политического процесса в Крыму просто нет.

Закрытый финал

Еще в прошлом декабре, до развязки конфликта, студентов и часть лояльного к КФУ педагогического коллектива начали официально переводить в новое юридическое лицо – медицинскую академию КФУ. В начале февраля Александра Трушкевич (проректор КГМУ) разместила видеообращение к преподавателям с призывом продолжать работать по существующей лицензии до победного конца и не писать заявления об уходе.

Отчаянная попытка проректора остановить слияние, естественно, провалилась. В конце февраля появилась информация, что за редкими исключениями коллектив вуза все-таки перешёл в КФУ. На этом конфликт, длившийся шесть месяцев, закончился.

Потом еще появлялись стандартные информационные поводы из серии «бей лежачего». Тот же Сергей Донич заявлял, что в КГМУ штамповались дипломы за деньги (видимо, в 2011 году на посту проректора этого вуза повальной коррупции он не замечал). Но подобные высказывания лишь сопровождали умирающий конфликт, в котором одна сторона получила абсолютно все.

Но для нас вся эта история, попавшая в СМИ, невероятно важна. Именно такие случаи дают понимание внутренних механизмов взаимодействия нынешней элиты Крыма. Ее показушная монолитность – всего лишь иллюзия, которая разбивается об любой спорный (а проще говоря – денежный) вопрос.

Даже попав в российскую государственную систему, Партия регионов остается Партией регионов. И не нужно думать, что русский патриотизм и осознание своей сакральной миссии для крымских политиков важнее, чем собственный карман. И создание КФУ, уголовное дело против Рустама Темиргалиева (по поводу хищения 300 кг золота из Ощадбанка) и удивительный процесс масштабной национализации частной собственности в Крыму – лучшее тому подтверждение.