Современные политические процессы в России можно рассматривать с исторической, геополитической, социологической, политологической и многих других точек зрения. А можно ли подойти к анализу нынешней ситуации используя если не методологию, то хотя бы понятийный аппарат науки, которая называется конфликтологией?

На первый взгляд, ответ на этот вопрос может быть только негативным. Ведь конфликтология изучает конфликты, а пока в России нет ярко выраженных политических конфликтов. Тем не менее, представляется бесспорным тот факт, что нечто, похожее на конфликт, постепенно вызревает в российском социуме.

Уж слишком далеко зашли общественные противоречия, которые уже давно не поддаются мирному или эволюционному разрешению. И хотя такие понятия, как предмет будущего конфликта, структура конфликта, действия сторон, условия протекания конфликта и т.п. на данном этапе остаются неясными, можно уже сейчас с уверенностью назвать потенциальные субъекты конфликта, то бишь коллективных участников будущих политических баталий.

На мой взгляд, ими являются две стороны, два лагеря, внутри русского националистического движения понимаемом в самом широком смысле.

В этой связи, необходимо упомянуть путаницу, которая имеет место в вопросе о политической самоидентификации националистов.

В русском языке есть выражения "расширить значение слова" и "сузить значение слова" (они примерно соответствуют английским выражениям to define something down и to define something up). Например, если расширить лексическое значение (определение) слова "культура", то под этим термином можно понимать всю творческую деятельность человечества в самых разных её проявлениях. А если заузить смысл этого слова, то под ним можно подразумевать просто совокупность знаний того или иного индивидуума в области искусства, музыки и литературы.

Примерно так же обстоит дело со словом "национализм". Его значение можно сузить или расширить в зависимости от практических, конъюнктурных нужд. В течение нескольких веков, в России в это слово вкладывался разный смысл, в зависимости от того, о ком шла речь - об этническом большинстве или этническом меньшинстве. Например, в Татарстане, любой мало-мальский интерес к татарской культуре, языку и истории считался "махровым национализмом", а лидера татарского национального движения, Фаузию Байрамову, русскоязычные СМИ и местные шовинисты называли не иначе, как "фашисткой."

То есть, налицо было расширительное толкование слова "национализм" в отношении этнического меньшинства. И наоборот, даже самые радикальные проявления русского шовинизма (например, желание запретить преподавание местных языков) считались чем-то нормальным и естественным, не имеющим ничего общего с национализмом. Иными словами, значение выражения "русский национализм" максимально суживалось. Им считались лишь самые оголтелые проявления, особенно, связанные с использованием насилия, например, ксенофобские убийства, поджоги или драки.

Этот двойной стандарт настолько сильно укрепился в сознании россиян, что многие русские националисты совершенно искренне и честно не считают себя националистами, хотя и являются таковыми - согласно любому стандартному словарному определению. То есть, например, если человек считает, что русская культура должна доминировать во всей стране, а татарская культура должна постепенно исчезнуть, то такой человек вовсе не чувствует себя махровым националистом и поэтому, ему не придёт в голову навешивать на себя ярлык националиста. Если у него есть и другие интересы, то он может вполне искренне считать себя, скажем, экологом, спортсменом, шахматистом, социалистом и т.д. и ничуть не осознавать себя националистом.

Я пишу это вовсе не для того, чтобы указать на несправедливость такого положения или пожаловаться на двойные стандарты. Мне гораздо интереснее просто взглянуть на ситуацию (на общероссийском уровне) с точки зрения базовых принципов конфликтологии. А для этого, как минимум, нужно установить примерное количество россиян, придерживающихся русской националистической идеологии.

Если использовать традиционное, принятое во всём мире, словарное определение слова "националист," (в противовес традиционному, искажённому толкованию этого слова в России), то становится очевидным тот факт, что подавляющее большинство населения России составляют махровые националисты - нередко, в самом негативном смысле этого слова - хотя они и не осознают себя таковыми.

Этот факт важен и интересен тем, что позволяет понять примерный расклад политических сил в России и определить возможные противоречия между субъектами потенциального конфликта. Националистов-имперцев-державников в России так много, что они безусловно будут составлять большинство по обе стороны баррикад при любом гражданском конфликте в России. Какие бы судьбоносные события, охватывающие массы населения, не произошли в России - революция, гражданская война и т.п. русские националисты обязательно будут воевать против русских националистов. А значит, очень важно понять, что может стать яблоком раздора среди них, что может вызвать конфликт между ними.

Для меня очевидно, что самым главным противоречием внутри националистической, патриотической массы, особенно среди её идеологов, является расхождение по вопросу об экономическом будущем страны. Грубо упрощая сложную ситуацию, можно сказать, что одна половина националистов поддерживает путинский режим, с его опорой на экспортно-сырьевую модель развития, а другой половине не терпится избавиться от кремлёвских олигархов-кагебешников, чтобы поставить страну на рельсы форсированной индустриализации с конечной целью превращения России в супердержаву, способную противостоять Западу не только на уровне ядерного конфликта, но и на уровне глобальной экономической конкуренции.

Речи и статьи таких идеологов "новой индустриализации", как Максим Калашников, Юрий Болдырев, Сергей Глазьев, Марат Мусин, Сергей Губанов, Михаил Делягин, Владислав Жуковский, Валентин Катасонов, Константин Бабкин и других оставляют впечатление, что ту часть общества, которую они представляют, уже давно не устраивает существующее положение дел в стране. Лишь захват Крыма и события на Донбассе приглушили их голоса на фоне всеобщей военной эйфории. В ходе этих событий, часть националистов, ранее критически относившихся к путинскому режиму, временно вернулась в лагерь лоялистов.

Но рано или поздно вопрос об экономической переориентации страны вновь станет приоритетным, особенно в связи с нарастающим экономическим кризисом.

В этих условиях, тлеющий конфликт между сторонниками путинской олигархическо-мафиозной модели и сторонниками форсированной индустриализации неизбежно обострится.

То, насколько антипутинский националистический лагерь влиятелен в силовых структурах, будет определять степень интенсивности и результаты будущего конфликта. Поэтому, для правильного прогнозирования будущего конфликта важно иметь в виду "точки соприкосновения" антипутинских националистов с националистическими кругами внутри генералитета вооружённых сил, ФСБ, МВД и других силовых структур. Ясно, что все силовые структуры насквозь пропитаны национализмом и поэтому, как и всё националистическое движение в целом, они разделятся на два враждующих лагеря.

Макроконфликты, то есть конфликты между большими социальными группами и общностями, как правило, регулируются и преодолеваются прежде всего при помощи политических и правовых технологий. Но это только в нормальных, политически и экономически стабильных обществах. В России же, эти технологии почти наверняка не будут эффективными ввиду того, что они уже сейчас активно применяются в максимальной мере и в какой-то момент неизбежно утратят свою действенность.

А это значит, что военный, вооружённый конфликт на каком-то этапе станет неизбежным. Нет сомнений, что противоборствующими сторонами этого конфликта будут два лагеря, на которые уже сейчас разделилось русское националистическое движение.