Для меня, как и практически для всех моих знакомых, социально-экономический хаос распада СССР 1990-х был, безусловно, напряженным и болезненным процессом. Но в то же время, признаюсь, я был немало обрадован. Ибо осознавал: происходит крушение одной из самых крупных тоталитарных империй, которую когда-либо знала цивилизация. Если вспомнить, что до этого распады крупных империй, от Римской до Российской, сопровождались длительными войнами, разрухой, одичанием, "гладом и мором", то распад Советского Союза оказался сравнительно мирным, а спад экономики и уровня жизни – не апокалиптическим, терпимым. Что можно было трактовать как доказательство прогресса.

Затем пару десятков лет шло какое-никакое "обустраивание" возникших на руинах СССР стран. После чего в крупнейших постсоветских государствах импульс этого развития – и прежние ресурсы для него – иссякли, а двигатели саморазвития так и не заработали. Еще “в 1991 году многие видные экономисты… говорили… о том, что ресурс выживания бывших советских республик без проведения ими реформ составляет примерно четверть века – где-то 20–25 лет”. И наступило что? Правильно: застой-2!

Слово "застой" на самом деле эвфемизм, поскольку застой – это неизбежное разложение. Несколько лет назад я почувствовал это буквально на своей шкуре. Состояние дорог в Украине всегда "оставляло желать", но тут оно начало ухудшаться просто катастрофически, совершенно безнадежно. Убитые дороги нередко можно было увидеть через дырявый пол троллейбусов и трамваев, потому что городской транспорт ветшал, почти буквально рассыпался.

С воцарением Януковича бизнесы многих моих друзей все больше сил тратили на повседневную борьбу с госаппаратом, на "маскировку" от государственного рэкета и "отжимов"; как результат, падала производительность, сокращался сбор налогов, а значит, бюджет страны, социальные программы, медицина, образование, наука... Количество мелких, но активных "очагов культуры" в Киеве: киноклубов, галерей, куда я прежде хаживал, начало сокращаться... Таких бытовых индикаторов было много. Через какое-то время до меня дошло: "Ба! Да ведь я это уже видел! Это же застой!"

Новости из России указывали на схожие процессы. Более того, в России (в отличие от других стран пост-СССР) уцелело тоталитарное ядро советской системы: КГБ, огромная армия с ядерным оружием, глобальные амбиции. Эти постимперские раковые метастазы сформировали из России – имевшей, на свое несчастье, для этого ресурсы, – новую, как выразился бы Рейган, "империю зла". Которая, как любой рак, начала уничтожать тело, организм, самое себя. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на экономическую сторону этого диагноза: декабрь 2012-го (никакого Евромайдана, украинско-российской войны, санкций еще нет и в помине!) а в прогнозе на новый год Дмитрий Травин, научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге, на основе спокойного анализа данных и тенденций говорит: в стране начинается экономический спад, РФ заходит в зону высокого и неуправляемого ею риска (из-за зависимости от цены энергоносителей); возможен крах. 

Что следует за застоем?.. Именно так я понял, что в 1990-е был оптимистом: тогда была только первая фаза распада СССР, оказавшегося процессом куда более длительным, многостадийным. И теперь, начавшись с Евромайдана, снова "процесс пошел"… Суть неотвратимо надвигающейся второй фазы – коренная трансформация России: массивного, обширного ядра бывшей империи, несущего ее социальный ДНК.

Лучший сценарий этого этапа – возникновение содружества российских государств вроде Европейской России, Дальневосточной России, Сибири (объективно имеющих совершенно различные геоэкономические приоритеты) или же набор стран поменьше, дружащих или не дружащих (вариант похуже) между собой. И уж совсем плохой вариант – превращение этого пространства в бурлящую "ЛНР-ДНР" от Атлантического до Тихого океана, с войнами и беженцами – как внутри, так и по границам… Возможно, один из приграничных конфликтов этого этапа мы и наблюдаем в Донбассе; и он, кстати, может стать фитилем к социальной пороховой бочке сейчас такой вроде бы единой-как-никогда России.

В этой картине событий минские договоренности – всего лишь мелкий камешек в колоссальных жерновах истории. Итог состоявшихся и последующих "Минсков-N" (в смысле реализации того, что будет записано в тексте договоренностей) почти неизбежно окажется нулевым. По очень простой причине: участники переговоров в самом главном лишены маневра, а значит, и достижение компромисса, договора невозможно.

Порошенко не может отдать украинскую территорию, иначе он не президент для украинцев; Путин не может сдать "русских людей" ДНР-ЛНР – его тоже в его стране не поймут; власти ДНР-ЛНР не могут позволить никаких структур украинской власти у себя на территории (ибо они несоединимы, как вода и нефть), а без этого Украина ни на какую автономию районов Донбасса не пойдет…

Тем не менее переговоры в формате "Минск-N" (или во что он разовьется) будут продолжаться. Украина заинтересована в них, чтобы притушить накал боев: военный формат конфликта Киеву крайне невыгоден (военный бюджет России больше украинского в 50+ раз, плюс еще фактор наличия у Москвы атомного оружия). Чтобы перевести конфликт в экономическую сферу, где сейчас в одной команде с финансово слабой Украиной играют мощнейшие экономики мира (достижение украинской дипломатии!). Чтобы выиграть время: сейчас оно работает на Украину, которая с невиданной за два с лишним десятилетия интенсивностью реформируется, строит новые государство и оборону, консолидируется с мировым сообществом. Путин тоже склонится к переговорам: российский лидер должен показывать стремление к миру и своим согражданам, и особенно Западу, от которого его страна зависит финансово и технологически.

Деваться от переговоров и той, и другой стороне некуда; остальным сторонам-участникам – тоже. Но ожидать стратегических событий на "Минсках-N" не стоит. Изменения произойдут не от букв этих договоренностей, а от цифр в совсем других местах. От простой смены дат календаря. От показателей экономических индексов. От, увы, числа убитых и покалеченных.

Расстояние от Беловежской пущи до Минска – всего три сотни километров, пустяк. Время от Беловежских соглашений 1991 года до недавних Минских договоренностей 2015-го – всего четверть века. Для мировой истории тоже пустяк. Но сколь тяжко эти временные отрезки и расстояния соизмеряются с короткой человеческой жизнью.