Активистка известного женского движения 23-летняя Александра Шевченко рассказывает о целях и задачах Femen. Мы разговариваем с нею в штаб-квартире эпатажных барышень - столичном кафе «Купидон».

Александра, расскажите немного о себе.

Родилась в Харькове. Мой папа с крайнего Севера, до 18 лет жил в России. Впоследствии уехал учиться в Хмельницкий, где встретил мою маму. Папа был военным, мы некоторое время жили в Германии. Потом вернулись в город, отец ушёл из армии, потому что не смог работать в разрухе 90-х годов, начал собственный бизнес. Училась в гимназии, где мне не хватало внешкольной деятельности.

В конце первого курса обучения в Хмельницком институте МАУП моя знакомая сказала, что существует организация «Центр молодёжных перспектив». Я стала его активисткой, мы начали еженедельно собираться, организовывали флеш-мобы и детские конкурсы.

Позже поняла, что общественное движение - это то, чем хочу заниматься. На экономический факультет поступила только потому, чтобы меня не ругали  родители. Я тогда ещё не знала, кем хочу быть в жизни.

Затем два года была участником женской организации «Новая этика». Её лидером была Анна Гуцол, которая впоследствии переехала в Киев. Однажды мы с девчонками и Анной устроили у неё дома «пижама-пати», на котором решили заниматься организацией женского движения в столице. Почему назвали его Femen? Это слово с латинского означает «женское бедро, кость».

Полгода я ездила с Хмельницкого в столицу. А весной 2008 года переехала в Киев, чтобы быть всегда с Femen. Активистки женского движения мне помогли с жильем, поддержали морально.

Почему вы выбрали именно топлес-протест?

Женщине нельзя сидеть и ждать, пока ей ничего не дадут. Нужно идти и брать. Необходим новый феминизм действия. Топлес - это такая форма протеста, которая решает сразу две задачи: во-первых, мы привлекаем внимание к определенной проблеме в обществе, а во-вторых, мы стремимся сделать женщину свободной, потому раздевание - это аллегорический образ очищения, возможность снять с себя все запреты и стереотипы.

Одежда отражает социальное положение женщины: чем больше она одета, тем более угнетенная мужским миром. Наиболее закутанные женщины в мусульманских странах, где мужчины дают «прекрасной половине человечества» скудные права. Поэтому мы хотим снять эту паранджу, точнее - украинскую сорочку, чтобы освободить женщину. Хотя понимаем, что не каждая украинка в состоянии выступать топлесс.

Вы не соответствуете традиционному образу девушки. Не страшно ли раздеваться?
 
Сначала мы не раздевались. Со временем поняли, что «одетые» акции протеста не действуют, надо делать что-то радикальное. Самым эффективным ненасильственным методом является раздевание - потому что это шокирует, нарушает стереотипы. Сначала было очень страшно, трудно было решиться на первый шаг. Но я всегда раздевалась со словами: «Если не мы, то кто?». Потом понимала, что ничего страшного не произошло. Раздевание - это не моральное изнасилование личности.

Было осознание того, что я, как женщина, все сделала для изменения ситуации в нашем государстве.Это вызывает гордость, потому что мой шаг «зацепит», заставит задуматься, что с Украиной и украинскими женщинами что-то не так, когда они готовы раздеваться.

Не ориентируется ли Femen на ексгибиционизм?

Эксгибиционисты в парках пугают детишек ради собственного наслаждения, а мы пугаем политиков ради общественного блага, подставляя свои тела в жертву милиции и СБУ. Можете считать это гиперрадикальним эксгибиционизмом.

Сейчас зима, такой радикализм не вредит здоровью?

Холодно, но мы будем протестовать, не обращая внимания на свой личный дискомфорт, потому что только такой подход к делу спасения украинок может быть эффективным.

Сколько участников насчитывает женское движение?

У нас две категории активистов: армия «солдаток», которые готовы в любую минуту выйти топлес и большое количество участников, что не раздеваются, а помогают организационно. Во всем мире «солдаток» около пятидесяти - это сто действенных гранат. Чтобы сделать большой взрыв, тротила тоже надо немного.

Если ты идешь в Femen, то надо 24 часа в сутки отдаваться движению, поскольку есть очень много работы, которую не видно нашими грудьми. Мы не афишируем, как тяжело работаем над организацией акций.

Существует ли Femen в других украинских городах?

Мы начинали Femen в Днепропетровске, но через несколько дней после акции на имя ректоров учебных заведений, где учатся девочки, пришли неофициальные письма из СБУ, в которых рекомендовали что-то сделать с деятельностью студенток. В Днепропетровске всё «заглохло». В Хмельницке Femen тоже трудно делать, потому что это маленький город, где трудно игнорировать общественное мнение, да и активисток пока нет.

Сейчас важно создать ячейки Femen в европейских столицах, т.к. из Хмельницкого делать революцию невозможно.

В каких странах уже есть представительницы Femen?

Недавно украинки, живущие в Нью-Йорке, провели акцию протеста против произвола властей над активистами Occupy Wall Street. Девушки сейчас очень растеряны, потому что поняли, как это трудно. Нам сложно доносить свою поддержку через океан.

Также в Цюрихе со швейцарской активисткой делали акцию протеста против секс-индустрии «Женщина - не товар». Девушке 27 лет, у нее есть маленькая дочь, которая не стесняется матери, а рассказывает о ней детям в детском саду.

Есть поклонницы Femen в Петербурге, но они пока ничего не делали, потому что в России очень сложная политическая ситуация. Мы понимаем, что не имеем морального права требовать от них акций, потому что никак не поможем им в тюрьме. Как только поедем в Россию, то сделаем там акцию. Есть девушки в Польше, которые пока не готовы раздеваться. Femen развивается, к нам присоединяются и замужние женщины, и матери.

Это правда, что в европейское турне вас пригласила эпатажная политическая деятельница и бывшая порноактриса Илона Сталкер, известная под псевдонимом Чиччолина?

Нет, она была одной из тех, кто хотел с нами встретиться во время турне.

Как вас восприняли в Европе?

Спокойно. Но в Европе такая же пуританское, несколько лицемерное сообщество, как и в Украине. Они также боятся раздеваться. Но европейцы либеральнее, у них есть культура протеста.

Ходят слухи, что спонсоры Femen живут в России. Это соответствует действительности?

Наша идея, популярность и признание в мире позволяют нам зарабатывать деньги на развитие женского движения и быть финансово независимыми от любых структур или личностей, которые хотели бы влиять на нас.

Сколько средств получает Femen за каждую акцию протеста?

Неуместный вопрос. Мы раздеваемся за идею, а не за деньги. Это трагедия, что украинские политики опозорили своими оплаченными митингами саму идею протеста.

Наталия АНТОНЮК