7 июня на самодельной мине подорвался украинский пограничный катер UMC-1000, не прослуживший и года. Это уже второй катер, потерянный Украиной в нынешней войне, а кроме того - самое быстроходное украинское судно во всей акватории Азовского моря. Во время приезда в Мариуполь осенью прошлого года я вместе с пограничниками выходил на нём в море. Тогда катером управлял главный старшина Антон Маслий, молодой парень, не пускавший за штурвал даже старших по званию. Он лучше всех знал эту сложную машину, и суровые капитаны первого, второго и третьего рангов не пытались оспорить исключительное право Антона. Я почему-то очень хорошо запомнил его руки, державшие штурвал: сильные с длинными музыкальными пальцами. Во время взрыва Антон погиб. Ему было всего двадцать пять лет.

Ремарк писал: «Смерть одного человека - это трагедия, смерть двух миллионов человек - только статистика». За год войны мы привыкли к смерти, каждый день выкашивающей лучших из нас. Когда-то всю страну шокировала гибель Сергея Нигояна на Майдане.

Теперь почти ежедневная гибель бойцов для нас не более чем статистика потерь. Мы очерствели? Возможно. Если реагировать на каждую оторванную руку, на каждый аппарат Елизарова, плакать над каждым изуродованным, изувеченным на всю жизнь, никаких нервов не хватит. Так сказала мне когда-то волонтёр Харьковского военного госпиталя Ярина Чаговец. Мы помогаем чем можем фронту и окунаемся в омут собственных дел.

Привык к ежедневным смертям на войне в Украине и мир. Реакция наших союзников на взятие сепаратистами Дебальцево и на атаку Марьинки были до боли похожи: они грозили усилить санкции «в случае дальнейшей эскалации конфликта». Но разве это не было эскалацией? Разве эта эскалация не продолжается? Или новые поставки на оккупированные территории военной техники и боеприпасов из Российской Федерации это мелочи? И несколько смертей в день не в счёт?

C начала АТО Украина потеряла 1723 военнослужащих. Это без учёта пропавших без вести и умерших от ран. Сколько ещё она должна потерять, чтобы получить высокоточные средства поражения целей и технику, позволяющую сохранить жизни людей? Чтобы на линии разграничения появились голубые каски ООН? Чтобы против России были приняты настолько серьёзные санкции, что у неё не было бы возможности платить за войну на востоке Украины? Чтобы в Европе по-настоящему захотели прекратить кровопролитие в нашей стране?

Я всё понимаю: Россия - ядерная держава, а её лидер - образец неадекватности. Это опасное сочетание качеств, вынуждающее сто раз подумать перед тем, как сделать очередной шаг против «русского медведя». Я понимаю, что если разорить Россию, первой, кому придётся решать проблемы её голодной армии и населения будет Украина. Пытаясь заморозить конфликт на востоке нашей страны, Евросоюз и США заботятся о сотнях тысяч других людей, жизнь которых, возможно, будет в опасности, если случится обострение конфликта. Я только не понимаю, за что погиб Антон Маслий.

Станет ли его смерть поводом улучшить защиту акватории Азовского моря от мин? Упала ли она в бездонную копилку ангельского терпения наших союзников? Многие готовы отдать свои жизни за независимость Украины, за будущее своих детей.

Но никто не готов жертвовать собой напрасно. И никто не готов до бесконечности считать, сколько друзей погибло и сколько попало в плен.