Оказаться за решеткой по причине инакомыслия в современной России все легче. Не успел утихнуть шум по причине трехлетнего приговора активисту Ильдару Дадину, как Краснодарский суд приговорил к двум годам колонии-поселения другую общественницу - Дарью Полюдову, притом всего лишь за пост в соцсети. На самом же деле подобных приговоров выносится гораздо больше, и далеко не все они попадают в СМИ. Уже несколько месяцев назад активисты возобновили электронный выпуск знаменитой в советское время «Хроники текущих событий», однако авторы признают, что и их списки преследуемых по политическим мотивам далеко не полны.

Отдельно следует сказать о веренице дел за «госизмену». Наряду с шумными процессами: несостоявшимся делом Светланы Давыдовой и 14-летним сроком, к которому был приговорен бывший сотрудник ГРУ Геннадий Кравцов, в СМИ прозвучала информация о паре менее резонансных процессов, и в обоих случаях фигуранты были осуждены за государственную измену в пользу Украины (на 8 и 12 лет соответственно). При этом подлинная статистика дел о госизмене на данный момент до конца неизвестна. Если же посчитать еще и многочисленные случаи угрозы возбуждения таких дел со стороны ФСБ, часто применяемые, к примеру, для «выдавливания» несогласных в эмиграцию, можно констатировать, что «охота за шпионами» в России стала приобретать характер эпидемии. Не случайно юристы «Команды 29» разработали памятку, как необходимо себя вести, если вам угрожает обвинение в «измене родине» за контакты с иностранцами.

При этом защитники существующего режима продолжают уверять, что репрессий в России нет, оправдывая свои заявления примерами активистов, журналистов и политиков, которые по странному стечению обстоятельств все еще находятся на свободе. Правозащитники же в основном склоняются к тому, что репрессии, безусловно, имеют место, но носят в основном «точечный», а не массовый характер. При этом в качестве главной проблемы аналитики и публицисты чаще всего выделяют «нелогичность» преследования, когда на обычную домохозяйку могут неожиданно возбудить дело по тяжкой статье, в то время как ряд журналистов отваживается критиковать действующую власть практически «безнаказанно».

Однако при всей непредсказуемости репрессий я постараюсь выделить основные причины, по которым человека могут начать преследовать за убеждения. Разумеется, данная классификация в значительной степени условна, однако она позволяет хоть в какой-то мере понять логику силовиков. Возможными причинами репрессий могут быть следующие:

1. Первую группу условно можно обозначить как «статусные мотивы».

В этом случае представители высшей власти и силовые структуры не прощают ни малейшего урона их статусу и авторитету. Вспомним знаменитое дело «Pussy Riot». Очевидно, что столь суровый приговор в отношении участниц панк-группы был невыгоден властям с практической точки зрения, поскольку стал причиной поддержки осужденных девушек даже со стороны тех, кто изначально не одобрял их поступка. Однако власть не прощает открытого вызова, да еще сделанного в подобной форме. То же самое касается и поджога двери ФСБ художником Петром Павленским.

В такого рода репрессиях присутствует, безусловно, мотив мести, но основное желание обвинителей - это дать урок на будущее, чтобы другим «неповадно было» проявлять дерзость по отношению к властям и силовым структурам, а также к РПЦ, все больше превращающейся в орудие госпропаганды. При этом пресекаться может и довольно неэффективная деятельность, которая не несет никакого реального ущерба действующей власти - не раскрывает ее преступлений, не мешает стратегии, не поднимает революций. Важен сам факт посягательства на «основы основ».

2. Наказание за «переход на другую сторону».

Под этот пункт подпадают не только бывшие военные или правоохранители, перешедшие на другую сторону - ведь, в строгом смысле слова, дезертирство солдат и офицеров формально считается преступлением в любой, а не только в тоталитарной стране. Не ограничивается эта категория и теми гражданскими людьми, которые отправились воевать в Украину на стороне ВСУ. В данном случае имеется в виду любая деятельность на благо другой страны, которая определяется российским государством как «враждебная». И вот в этом случае речь идет уже именно о репрессиях.

Вспомним, какой шквал негативных эмоций вызвало решение Марии Гайдар работать в Одесской администрации. Можно предположить, что сами по себе ее заявления против агрессии России в Украине мало кого могли бы затронуть - если бы они делались «со стороны России». Однако явный факт «перехода на другую сторону», осуждение России уже «со стороны Украины», от человека, ставшего чиновником «вражеского государства» в глазах современных «ура-патриотов» выглядит откровенным предательством.

С точки зрения цивилизованных стран, такая позиция абсурдна, тем более если Россия настаивает на том, что не находится в состоянии войны с Украиной.

Специалисты из одной европейской страны вполне могут по контракту поработать в другой, а жить в третьей и, если их работа не связана с допуском к государственной тайне, никому не придет в голову обвинить их в госизмене. Однако для нынешнего российского режима ситуация очевидна: если силовики еще готовы, скрепя сердце, терпеть антивоенных активистов, выходящих на протестные акции внутри страны, то тех, кто начинает действовать «со стороны врага», они уже не прощают.

Вспомним показательный пример российского в прошлом, а ныне украинского информагентства «Новый Регион». Его основателю Александру Щетинину, а также его коллегам, имеющим российское гражданство, пригрозили, что в случае возвращения в Россию их ждет возбуждение дела по печально известной 275-й статье УК. Явный отказ от своей страны и перевод крупного информационного ресурса «в стан противника» для ФСБ, действительно, воспринимается не иначе, как «измена родине» - тем более в случае, если он сочетается с эмиграцией и любым взаимодействием с организациями за рубежом (притом не обязательно государственными).

Примерно такое же отношение органы проявляют и к россиянам, продолжающим проживать в своей стране, но сотрудничающим с иностранцами.

Правда, в данном случае репрессии могут варьироваться от обычной травли до тюрьмы - в зависимости от степени известности человека, так называемой «защищенности публичностью», эффективности его работы и наличия хотя бы самых ничтожных оснований для возбуждения дела.

3. Помимо прямых контактов с иностранцами, можно назвать еще несколько «красных тряпок», на которые могут среагировать репрессивные органы. Сюда относятся получение иностранных грантов, поддержка Украины (даже «от имени России»), уличные протесты, активное участие в политической деятельности, раскрытие отдельных чувствительных коррупционных схем (не по заказу конкурента, а спонтанное), ярко прозападная позиция, призывы к федерализации и т.д.

Варианты репрессий здесь тоже разнятся, во многом носят случайный характер и, скорее всего, именно в эту категорию попадают случаи, когда самых обычных людей садят за посты в соцсетях или за участие в митингах - они просто надавили на очень чувствительные для власти кнопки, и «попали под раздачу», одновременно послужив примером для устрашения остальных. Эффективностьработы таких людей часто не принимается в расчет.

4. Человек действует формально «от имени своей страны», то есть не сотрудничает открыто с частными или государственными организациями другой страны, но при этом его работа против преступлений властей действительно эффективна.

Как правило, именно эти люди находятся в наибольшей опасности. Профессионал чаще всего работает так, что его действия или труды трудно очень подогнать под критерии «экстремизма». Обвинить обычного человека в госизмене даже при нынешнем «резиновом» законодательстве, тоже не так-то легко, особенно если он достаточно известен в России и на Западе. Результатом может стать возбуждение уголовных дел по иным, формально не связанным с его деятельностью основаниям (чаще всего, экономическим), или банальное убийство, как это было в случае Анны Политковской, Бориса Немцова и многих других.

Вот примерный неполный перечень современных оснований для репрессий. При этом, действительно, система борьбы с инакомыслием в наши дни выстроена далеко не так последовательно и всеохватно, как это было в советское время, поэтому в каждой из перечисленных категорий встречается немало исключений. Однако вектор происходящего показывает: преследование инакомыслящих ужесточается с каждым месяцем, и люди, попадающие в перечисленные категории, находятся в нешуточной опасности, продолжая жить в России.