Вспоминая советское прошлое, да что греха таить, и постсоветское настоящее, мы часто употребляем слова "отрицательная селекция". Имелось в виду, что на какие-то социальные позиции выдвигались люди, на наш взгляд, совершенно непригодные или малопригодные для этой работы.

Уже в независимой Украине тоже мало что менялось.

Помню, как меня срочно вызвала в кабинет ныне покойная Светлана Ивановна Дмитриева, директор института последипломного образования. Когда я вошел, она попросила меня взять телефонную трубку и представиться. Я сделал это. В ответ из трубки раздался то ли рык, то ли рев. Крупицы смысла в этом недружественном рычании сводились к тому, что разработанная мною программа, как бы это повежливее сказать – никуда не годится. Рев прервался и в трубке зазвучали короткие гудки.

– Что это было? – спросил я С. И.

– Это наш куратор из министерства. Не обращайте внимания, он неделю тому назад занимался "Укрзализныцей" (железнодорожный транспорт,, если что). Я позвала Вас просто так, чтобы Вы не думали, что нам легко живется...

Почему это так? – думал я в молодые годы. Но теперь я уже понимаю. Просто номинальные цели работы этих товарищей не соответствовали реальным. А для реальных целей они были вполне пригодны.

К чему это я? Как язык Третьего Рейха, так и язык Третьего Рима также результат отрицательной селекции. Он безошибочно отбирал слова и словесные штампы, которые обычные люди не смогли бы ни произнести, ни даже измыслить.

Фразы спичрайтеров совершенно непригодны для коммуникации...

Но они и не предназначались для коммуникации. Скорее – для введения в транс.