Каждая нация имеет свою собственную судьбу, не тождественную судьбам соседей. Составляющие эту судьбу события ее, нацию, и формируют, но затем этот сформированный характер уже сам пытается выбирать свои пути. Крымскотатарская нация отвечает всем критериям этого понятия, но имеет особенность – она очень немногочисленна.

И потому судьбы крымских татар особенно драматичны. Кажется, что их легко уничтожить просто физически, или сломив упорство в отстаивании своей национальной сущности. Россия делает попытки и первого, и второго рода постоянно, вплоть до сегодняшнего дня. Но сейчас крымские татары вступили в новое для них состояние – нации, разделенной надвое, разделенной на эмигрантов и оставшихся в оккупации.

В какой-то степени это напоминает ситуацию с оккупацией Франции во время Второй мировой войны: есть правительство де Голля в эмиграции, есть сам де Голль, не совсем политик, а, скорее, солдат и герой, есть коллаборанты – чиновники и торговцы, есть партизаны-маки и есть «простые французы». Так и сейчас: политическая и гражданская элита крымских татар, попросту – все активные крымские татары, вовлечена в подобный процесс. Они выбирают: бежать из Крыма и примкнуть к Джемилеву и Чубарову, остаться в Крыму и попытаться сработаться с российской властью или же остаться, не сотрудничать, а терпеть и ждать, не станешь ли ты объектом очередной пропагандистской операции ФСБ. Все роли уже имеют свои воплощения, последние две тоже – это чиновники «из числа местных кадров» Ильясов и Бальбек, а также преследуемые «за экстремизм» Умеров и Чийгоз. В круги потенциально недовольных внедряются информаторы и провокаторы так же системно, как это делали немцы с недовольными французами. Так же, как и немцы, россияне утверждают, что уважают культуру покоренной нации.

Читайте также: Приговор Умерову: привычная тактика палачей в действии

Глупо было ожидать, что с началом российского вторжения крымские татары – все, как один – оставят свои должности в сельсоветах и министерствах и категорически откажутся от любого участия в госуправлении. С момента их возвращения из мест депортации крымские татары настойчиво и, в общем, успешно вписывались в крымские властные структуры, но избегали прямого и демонстративного сотрудничества со сменяющимися партиями власти, а тем более с коммунистами или пророссийскими партийными проектами. Это было удобно и крымскому правительству, которое всегда могло заявить о «равенстве всех национальностей в госуправлении», и по сугубо практическим мотивам – такие крымские татары-чиновники всегда могли послужить посредниками в возникших конфликтах или в период выборов. В свою очередь, и Меджлис, и районные крымскотатарские структуры могли влиять на чиновников или, по крайней мере, быть в курсе всех их явных и скрытых начинаний. Да, это не наша власть, но нужно добиваться всего возможного для нашего народа, даже и работая на них – так или примерно так мыслили крымские татары в дооккупационный период.

Однако многие думают так и сейчас. И, нужно признать, россияне эффективно этим пользуются – как истинные колонизаторы, сыны и слуги Империи. Они дают возможность продаваться, но при этом точечно решают те проблемы, которые десятилетиями не могла решить Украина. В Симферополе быстро строится Соборная мечеть, чего, казалось бы, уже никогда не произойдет, самозахваты не сносят бульдозерами, а легализуют или компенсируют уход оттуда сравнимым участком, даже преследования «Хизб ут-Тахрир» прямо удовлетворяют давние просьбы Духовного управления мусульман Крыма и муфтия Аблаева.

И крымские татары в крымском правительстве могут вполне обоснованно говорить: «Мы стараемся принести пользу нашему народу в эти трудные времена». И добавить: «Да, этого мало, но что могли сделать Джемилев и Чубаров, кроме бесплодных заявлений на Западе и сомнительной коалиции с Порошенко?» Крымские татары вытеснены из поля полноценного национального развития в «поле выживания», а там ценятся способности к обеспечению базовых ресурсов – безопасности, пропитания, а также сговорчивость с господствующей силой. В таких условиях крымские татары, да и все крымчане, живут уже четвертый год. Бальбек и Ильясов морально сомнительны, но это лучше, чем вообще никого, думают, уверен, многие крымские татары. Неизвестно, сколько времени будет продолжаться текущая ситуация, но возможно, что за это время сформируется именно такая, назовем ее «компрадорской», крымскотатарская элита.

Читайте также: Как можно больше людей должны знать правду о русском фашизме в Крыму

И если взглянуть с практической и рациональной стороны, то стоит признать, что выделение в крымскотатарской элите двух, казалось бы, антагонистичных центров – «эмигрантского» и «компрадорского» – лишь подтверждает жизнеспособность этой нации. Эмигранты наполнены волей, решимостью и действуют во многом уже на международном уровне, тогда как морально сомнительные компрадоры пытаются решать проблемы «простого выживания на родной земле». Как видим, обе сферы необходимы и взаимообусловлены. Стоит только дождаться, когда, как когда-то де Голь, Джемилев вернется на освобожденную родину и столкнется с теми же вопросами, с которыми сталкивались французы после освобождения – что же делать с предателями, если без них нельзя было обойтись.