В образцово-показательном колхозе под Лхасой выращивают фрукты-овощи, делают водку и вино, шьют кожаные сумки и разводят кур. Как и подобает образцово-показательному колхозу, он был продемонстрирован нашей группе. Нас заботливо отвезли на стройные линии грядок, завели в теплицу с грибами и дали попробовать винца. На полях людей почти не было, наш «куратор» пояснил, что солнцепек и вообще, у всех обед.

Под совхозом выстроили поселок, «Благоприятный», в нем 12 улиц, 365 домов, и все они покрашены в 4 цвета времен года. В центре поселка стоит здание сельсовета с досками портретов вождей, председателей, передовиков и отстающих от производства. Как объяснили нам, дома всем строили одинаковые, обустраивали одинаково и переселили сюда людей из горных жилищ и шалашей. Теперь «благоприятный» – это «центр реабилитации для бывших рабов». На деле все прозаичней.

Читайте также: Многомужие, или Что такое брак по-тибетски

Правительство пытается разобщить группки людей, не желающих жить в такой системе. Идея строить «центры» возникла после крупнейшего восстания в 2008 году. Кроме того, сюда селят кочевников и прочий «деклассированный» элемент, прививая любовь к партии и работе в колхозе. Все свободные поверхности увешаны плакатами с надписями и инфографикой про заботу партии. «Вчера ты в шалаше – сегодня дом большой». Для того, чтобы убедить нас в серьезности намерений, нам предложили пройти в любой попавшийся дом и ознакомиться с бытом семьи. В любой попавшийся дом нас повел «гэбэшник». Четко по тропинке к определенному «таун-хаусу».

На пороге уже ждала семейная пожилая пара одетая в национальные костюмы. Женщина – Джа Ли, любезно пригласила в гостиную, где стоят несколько телевизоров, радио, двд плеер, на столах шитые скатерти. А на втором этаже — социалистическая роскошь: блюда из картошки, мясо, самогон и вареные яйца. Все это под образами Си Цзи Пина и других вождей. Джа Ли дождалась, пока включится камера и начала произносить речь: «Еще 5 лет назад я мучилась артритом в продуваемой ветрами палатке. Сегодня же, благодаря партии, я живу в этом роскошном доме. Спасибо нашей партии за эту заботу о тибетцах».

Я посмотрел на дверь – там виднелась упаковочная пленка. Включил телевизор, пока все слушали речи, он ничего не показывал, а кроме штекера в розетку, никаких проводов к нему не идет. ДВД и вовсе без штекера. В доме совсем нет печи, а между стеклами и стенами есть щели. Зимой в степи – его просто продует насквозь. Никаких личных вещей кроме пачки таблеток. На полу под фрамугой были свежие следы краски.

Вышел на улицу – в соседних домах на дверях висят замки. Кроме пары силуэтов «товарищей», людей больше нет.

Пустые мусорные баки, никаких вещей на сушилках, абсолютно девственный асфальт между домами. Только красные полотна лозунгов об образцовом поселке счастья, которые треплет ветер.

После, нас отвели в «столовую для рабочих». Через пару минут барышни в костюмах начали заносить различные лотки с едой: мясом, грибами, соусами, пареными и жареными овощами. Над ними стоял молодой парень в форме и быстро записывал в тетрадь, все ли принесли, из того что заказано. Тут же, на столике, выстроили пирамидку из банок с «Будвайзером». «Вот так теперь питаются наши рабочие крестьяне», – гордо сказал глава сельсовета.

Читайте также: "Пляшут в витринах стрип-клубов в жутких трусах". Заметки про Пекин

«Гости в любом доме» кончились и партийные повалили наружу. «Где же все люди», – спросил я. «Как где? На поле, в колхозе», – ответил куратор. «Но ведь мы были в колхозе и там никого нет!», – не унимался я.

Он парировал: «Когда вы были в поле, они ходили сюда на обед. А когда вы пришли сюда – они все ушли работать в поле. Ясно? А теперь – быстро в автобус».

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram