Умер Иван Драч.

В позднем детстве я, как и все в нашем классе, называл украинский язык "телячей мовой" и мое представление об украинской поэзии сводилось к хрестоматийным стихам Шевченко и "дыр-дыр-дыр". (Леся Украинка не в счет, тогда уже я прочел ее пьесы, но в русских переводах).

И как-то раз, дело было во время "книжного голода" в СССР, я из денег, сэкономленных на обедах в школьной столовой, купил на книжном лотке "подарочный набор" к 8 марта – сборник ранних повестей Достоевского, упакованный в целлофан вместе с "нагрузуой" – какой-то книжкой на украинском языке. Все это было перевязано розовой кондитерской ленточкой, а сама "нагрузка" была прикрыта открыткой. В то время это было обычной практикой – сплавлять "неликвид" при помощи "дефицита".

Читайте также: Помер Іван Драч

Придя домой, я это дело распаковал и прочел название "нагрузки" – Іван Драч. "Київське небо". Имя ничего не говорило, название было банальным из банальных, первое стихотворение – про партию. Я хотел выкинуть ее в мусорное ведро, но потом решил попытаться сдать в букинистический. И на всякий случай открыл со середины.

И прозрел. Я понял что по-украински можно писать модернистскую городскую поэзию. Ничуть не менее близкую мне, чем любимый мною тогда Вознесенский или Ахмадулина. Или, не к ночи будь помянута, Юнна Мориц. Поэзию, в которой есть нерв, ощущение времени и формальные эксперименты. Поэзию, где затрагивание замалчиваемых страниц украинской и советской истории сочеталось с "планетарной сопричастностью", где "мамине рядно" органично сосуществовало с Мондрианом, Корбюзье и Пикассо "в штанах, замурзаних райдугою".

С Ивана Драча начался мой интерес к современной украинской литературе. Я перечитывал его и запоминал наизусть, я покупал все новые его книги, а потом – и кники Павличко, Винграновского, Олейника... Сегодня я, наверное, читаю больше украинской литературы, чем русской.

Читайте также: Яременко: Іван Драч – це частина мого життя, дуже хороша і важлива частина спогадів юності і молодості

А еще тогда я даже нарисовал картинку – оммаж Драчу под сильным влиянием Олега Соколова, с которым в то время тесно общался. Сегодня эта детская работа вызывает смех.

Потом, в Киеве, я увидел Ивана Драча вживую. Я видел его много раз, на открытиях и приемах, но "нас не представили", и я так и не рассказал ему, чем он для меня когда-то стал. А в последние годы уже не хотелось – я видел в его глазах бездонный конформизм. Из него выветрился шестидесятник. Он превратился в номенклатурного укрписа. А из его стихов ушла поэзия.

Но те его стихи я люблю до сих пор. Например, это. Из "Архитектурного диптиха" – актуальнее, чем 40 лет назад...

Смертний вирок цигарці. 
Очі дихають синню – 
Густо сиплеться звідти 
волошкова солона печаль. 
Я ламаю асфальту 
зволожену лінію, 
Я шепочу печалі: 
"Проклята, відчаль!" 
Ось проспект мого Смутку, 
вулиця імені Сорому. 
Несмаку диктатура 
зав'язала на серці вузла. 
Зверхньо бридиться небо 
з холодними зорями 
Над рахітами цегли, 
заліза і скла. 
Вони плачуть з потворності, 
б'ють дверима себе у груди. 
Аж на кахлянім лобі 
виступає холодний піт. 
Вони з тої досади, 
з кам'яної крутої огуди 
Совість зодчих гризуть, 
що спотворила ними світ. 
Чи вам в душі ніколи 
не сипався вечір, 
Чи ви серцем не втямили 
золоті логарифми зорі, 
Що, завдавши сто ніг 
на свої забур'янені плечі, 
З жахом тікають од вас 
незабудовані пустирі?!

RIP.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram