В Киеве прошла акция "Ночь на Банковой", участники которой пытались привлечь внимание власти к преследованию активистов в регионах страны. Президент Украины заявил, что он солидарен с участниками, потребовал от руководителей ГПУ и МВД расследовать случаи нападений и покушений, которых, по данным "Украинской правды", накопилось 55 с начала 2017 года. Однако, логика развития событий показывает, что заявления остануться словами, в лучшем случае правоохранители найдут исполнителей. А вот заказчики могут чувствовать себя в абсолютной безопасности, по крайней мере до 2020 года. Почему? Давайте разбираться вместе.

Сколько нападений, кто жертвы

Как говорил выше, в СМИ приводят данные о 55 пострадавших активистах за неполные два года. Средняя скорость покушений на жизнь и здоровье граждан, которым небезразличны события вокруг, составляет два-три человека в месяц. В реальности цифры намного больше, поскольку в прессу попадают данные с уровня областных центров, крупных городов. В большинстве случаев, если по факту и заводится уголовное дело, то по статье "Хулиганство" либо "Нанесение телесных повреждений". То есть, например, товарищи, всадившие несколько пуль в местного активиста, бросившие гранату во двор его дома или пытавшиеся проломить ему голову железной арматурой "просто хулиганили" – умысел убить человека не очевиден. А если дело завели по более лёгкой статье, то его (умысел) и искать не надо.

Вернёмся к самим пострадавшим. Их объединяет один общий признак – почти все в той или иной мере работали на местном уровне, критиковали местную власть, пытались противодействовать её незаконным решениям, собрали информацию о представителях "региональных элит". То есть возможные их недоброжелатели живут в том же населённом пункте или том же регионе. Исключением из списка является разве что господин Шабунин, но там имеем дело с совсем другой историей, другими целями обоих сторон (и жертвы, и нападавших).

Именно поэтому я смею утверждать, что "список 55-и" неполон. Например, в него не попали случаи психологического давления, угроз или нападений на активистов в Ирпене Киевской области, ещё нескольких населённых пунктов.

Но если корень проблем имеет локальный, максимум, областной уровень, могут ли центральные власти решить проблему? Я склонен утверждать: "Скорее нет, чем да". Местные элиты окно возможностей "решить проблемы с активистами" сроком, как минимум, до начала 2020 года.

Местные элиты и "проблема активистов"

В 2017 году мне посчастливилось разнообразить свою работу некоторым количеством поездок по стране, общением с местным бизнесом и руководителями местной власти. И что меня поразило, так это значительная часть регионов, где местные элиты получили рычаги управления достаточно давно. На национальном уровне мы говорим о сменяемости состава парламента, о Майданах. На местах ситуация обратная – во многих городах и регионах сформировались устойчивые и закрытые системы, которые существуют в неизменном виде независимо от того, кто измеряет вес гетманской булавы в Киеве.

Если задаться вопросом "Почему так происходит?", то формальный ответ прост и ясен – есть руководитель, который душой болеет за развитие региона и пользуется огромным уважением земляков. Поэтому его из года в год переизбирают на должность, например, городского главы. Так происходит последние 15-20 лет и всё это время, естественно, человек живёт на одну зарплату.

Даже если так, то такая незаурядная личность как минимум замкнула на себе все нити управления регионом, знает формальные и реальные рычаги влияния на принятие решений.

В реальности достаточно часто, даже в случае полностью прозрачного прихода к власти в городе, районе, регионе нового человека "из народа", уже через пару лет ситуация выглядит иначе.

Местные элиты могут создать (и зачастую создают) прекрасную спайку власти и бизнеса, где контроль над процессами необходим для зарабатывания денег узким кругом лиц. Самый простой пример – динамично растущие населённые пункты, в которых компании-застройщики (и компании, выполняющие заказы местной власти) зарегистрированы на родственников, друзей, знакомых. Получается, что один человек выделяет землю – его окружение зарабатывает. Схема справедлива не только для застройки – это может быть вырубка леса, отведение земли под предприятия, подключение к коммуникациям, контрабанда (в приграничных районах) и борьба с ней, а также много других способов зарабатывания денег на властном ресурсе.

Читайте также: Я зараз маю поганий вигляд, але правосуддя й справедливість в Україні мають вигляд іще гірший – Гандзюк звернулася до українців. ВІДЕО

Ещё один вариант – построение системы по инициативе бизнеса. Есть компании, которым необходимы рычаги для получения доступа к местным финансовым, инфраструктурным, и другим ресурсам для обеспечения прибыльности либо, по крайней мере, устойчивости. Ради этого бизнес обеспечивает доминирование "своих" выдвиженцев в местной власти. В таком случае даже сменяемость поколений не говорит ни о чём.

В любом случае, даже если есть городской голова – бессеребренник, он, находясь в должности более одного срока, контролирует местные медиа (как минимум основанные органами власти), влияет на бюджетников. В результате во многих городах врачи, работники государственных администраций, учителя (рассказав на уроке про героев, которые не боялись власти) готовы выходить на митинги, стоять с плакатами под дождём и снегом, защищая своего руководителя. Логично – ведь другого места работы в регионе со своим дипломом они могут и не найти. То же самое касается сотрудников компаний, которые существуют и имеют прибыль благодаря тесному взаимодействию с местной властью.

На национальном уровне многие активно выступают против "власти олигархов". Но если критерии определения "олигарха" применить к оценке местных властей, станет очевидно, что в регионах у нас уже подросли и продолжают расти "олигархические кланы местного пошиба". Некоторые, как Гереги, Балоги, Кернес, Труханов, иногда пытаются выйти на национальный уровень. Другим этого не надо – главное обеспечить контроль над собственным регионом.

Такой идиллии местных властей угрожают два основных фактора:

1. Политика центральных властей, которая может привести к уменьшению кормовой базы на местах. Речь тут идёт о принятии законов, репрессивных мерах, а не событиях в экономике. Кризисы местная власть прекрасно переживает, сводя весь негатив на плохое правительство.

2. Активисты, которые по тем или иным причинам начинают искать информацию о срастании бизнеса с властью либо протестовать против отдельных решений. Эти люди опасны, поскольку они разрушают властную монополию, демонстрируют наличие альтернативы. И они не являются частью местной системы власти.

С первой проблемой, учитывая специфику украинской национальной политики, местные элиты справляются легко: перед каждыми выборами партиям нужны голоса, они готовы на уступки (или просто заплатить) даже за небольшое использование местного админресурса либо авторитета местного руководителя. При этом никто не требует "исключительной лояльности" – даже сельский голова может пообещать "продать" каждому из фаворитов гонки по 1-2% в результате. И все будут довольны. А случаи, когда "прикормленные" местные элиты "кидали" своих партнёров в пользу нового фаворита, широко распространены в стране.

Подход к решению проблемы с активистами несколько иной. Часть из них можно попытаться купить либо вписать в систему власти: "пропустил в депутаты – предложил заработать на нужном голосовании – он твой до гробовой доски". Такой формат идеальный, поскольку местные элиты получают своего клоуна, изрыгающего проклятия в адрес властей и при этом успешно утилизирующий недовольство жителей. Небольшое количество тех, кто продаваться отказался либо (надо признать их существование) уже куплен конкурирующей группой, подвергаются давлению. Их могут пугать, им могут мешать работать, в конце концов, их могут бить и убивать. Границы дозволенного проходят по уровню "безопасному для центральных властей". То есть на местах можно делать всё что угодно, пока это не стало проблемой в Киеве. Если на местах перешли границу – есть реакция центра, в результате которой "кормовая база" местных элит стремительно уменьшается. Поэтому на местах предпочитают не рисковать без лишней надобности.

Изменение формата в 2017-м

Вернёмся к 55 известным случаям (54 без Шабунина, который, в данной логике явно выпадает из списка) и большому количеству инцидентов, про которые не пишут СМИ национального уровня. Возникает вопрос о причинах такого расширения границ дозволенного для местной власти: ведь отсутствие реакции правоохранительной системы свидетельствует либо о неумении, либо о нежелании работать.

В 2017 году активизировались процессы децентрализации. При этом официально признано, что создание новых объединений идёт неравномерно. В некоторых местах это даёт толчок к развитию, приводит новых людей. А вот во многих населённых пунктах появляются свежие тротуары, возможно, проводится ремонт в школе, но, кроме косметического ремонта населённых пунктов, ничего не меняется в подходах к планированию, реализации свежих идей.

Причины очевидны – если в регионе, будь то село, город или район, уже возникла своя "олигархическая группа местного пошиба", то децентрализация не меняет ничего по сути – она всего лишь расширяет кормовую базу местных властей. На первом этапе жители видят улучшение – идёт ремонт инфраструктуры, поставят несколько фонарей, детских площадок, отремонтируют школу. Несомненный плюс. Но что дальше – на этот вопрос ответа нет. В таком формате местные элиты стремятся использовать децентрализацию для того, чтобы объединить в одно образование ключевые (и потенциально прибыльные) населённые пункты, оставив проблемные за бортом. Тогда есть ресурс, есть возможность его использования.

Децентрализация без выставления рамок процесса государством усиливает местные олигархические (либо, как их ещё называют, феодальные) кланы. Правительство, президент, парламент, должны были бы влиять на процессы, но этому препятствует ключевое слово "выборы".

Учитывая то, что практически все ключевые игроки имеют огромный отрицательный рейтинг, борьба пойдёт за сотые доли процента. Не будет набравших, например, 30% и 34% от числа избирателей в стране при явке более 60%. Спорить будут те, кто наберёт (от числа избирателей, а не пришедших к урнам) 7-8%, максимум 10-15%. А это значит, что роль голосов, нарисованных административными методами на местах, стремительно растёт в цене. Ведь многие, например, учителя, рассказывающие о свободолюбивом духе, если им прикажет директор школы, быстро побегу к урне для голосования. Прошу не обижаться работников системы образования – это общий диагноз для всех категорий бюджетников в регионах с "сильной властью".

За умы и лояльность местных элит сегодня идёт борьба:

– представители "президентского крыла" работают через бюджетные субвенции, предлагая новосозданным ОТГ софинансирование их проектов на местах;

– депутаты предлагают будущее, стремясь заложить бюджетные потоки (субвенции центрального правительства) для "своих" округов; с этим выходят к местным "царькам", пытаясь договориться о "паре процентов на выборах от города/района";

– силовики, многие из которых уже рассматривают варианты собственных политических проектов, не против согласовывать на местах кадровые назначения по своим ведомствам (или брать во внимание "рекомендации хороших людей" от региональных элит) – новым проектам также необходимы проценты.

Таким образом, местные кланы имеют окно возможностей для решения проблем с активистами как минимум до конца электорального цикла. Более умные представители данной группы предпринимают мягкие методы воздействия – попытки договориться, вписать оппонентов в систему – по аналогии с Верховной Радой, где формально есть различные партии, в реальности олигархи имеют "своих людей" сразу в нескольких фракциях. Те, кто не отличается выдержкой либо умом и сообразительностью, сталкиваются с соблазном "порешать вопросы" силовым способом. При этом представители различных групп в центральной власти реагируют на события с оглядкой на 2019 год – боятся за возможные доли процента, которые перетекут к конкурентам. Для оппозиции ситуация также выгодна – это позволяет нещадно критиковать разгул насилия в регионах, усиливая свою электоральную поддержку на местах.

Поскольку выборы-2019 представляют собой один длинный президентско-парламентский марафон, такая ситуация рискует сохраниться до формирования новой коалиции в Верховной Раде после окончания электоральной кампании. То есть до начала 2020 года.

Возможные шаги властей

Решение проблемы преследования активистов в регионах – проблема для президента и существующей коалиции. Точнее, проблемой является не само насилие (такие случаи были нередкими и до 2017 года), а динамика процессов, выход информации в публичную плоскость, когда отдельные случаи объединяются в одну общую картину.

Ключевой вопрос в данном случае формулируется так: "Какая будет реакция на протесты?". Именно на протесты, а не факты насилия – отсутствие результатов расследования либо квалификация по статьям, не требующим поиска заказчика – является прекрасной демонстрацией реакции на сами события.

Читайте также: Чим загрожує зволікання у відсічі теророві проти громадських активістів

Если не вдаваться в детали, то есть три основных варианта действий.

1. Отсутствие реакции как таковой. Самый худший вариант, поскольку он гарантированно уменьшает поддержку президента, правительства и будущих политических проектов руководителей силовых ведомств. В проблемных регионах живут люди, которые ходят на выборы. Безнаказанность региональных кланов естественно уменьшает их желание отдать голос за тех, кто допустил такое развитие событий. Резонанс в СМИ порождает цепную реакцию, уводя "в другие лагеря" лидеров мнений в областях, где пока не наблюдается проблем с насилием. Местные элиты, видя неспособность Киева действовать жёстко, могут в самый важный момент выбрать нового фаворита. С такими вводными опасно подходить к избирательной гонке.

2. Попытка вернуть управляемость страной. В данном случае может возникнуть необходимость переформатирования местных силовых структур и/или усиления их кадрами из других регионов для проведения эффективного расследования. Уже это порождает конфликт с региональными элитами. А реальное расследование с поиском заказчиков лишь усиливает его. Время пока что есть. Но даже если следователи сработают прекрасно, мы упираемся в специфику украинской судебной системы. И вот тут появляется два подварианта:

– Быстрое, справедливое судебное разбирательство, которое может вернуть доверие части общества и, параллельно, разрушить (если доказана вина представителей местных кланов) создавшуюся замкнутую систему в некоторых регионах. Стратегически правильное решение, но оно не гарантирует стремительного роста популярности – недоверие к власти слишком сильно, а доли процента "административного ресурса" не будет.

– Медленный и яркий украинский суд. Допустим, следствие выдвинуло обвинение представителям местных кланов. Дальше дело передаётся в суд, где разбирательство идёт без лишней спешки, с перспективами окончания уже после электоральной кампании. Тактически выгодный шаг, поскольку даёт ещё один рычаг влияния на местных царьков. Образно говоря, "получения лояльности угрозой отсидки". Административный ресурс на выборах это может обеспечить. Доверие части граждан, при грамотном медийном сопровождении, также. Но если результата после выборов не будет, если дело "будет умножено на 0", как дело Кернеса, процесс формирования местных кланов после выборов лишь ускорится. Центральная власть выиграв битву, проиграет войну.

3. Пиар на "деле активистов". Наиболее простой вариант, который заключается в быстрой установке исполнителей по большей части дел, передаче дел в суд и оперативном рассмотрении. При этом вопросы поиска заказчиков снимаются с порядка дня. В таком случае группа "козлов отпущения" идёт на реальную отсидку, власть демонстрирует свою "эффективность", акции силового воздействия на активистов, возможно, идут на убыль. В прессе процесс широко представляется как победа над преступностью, защита граждан. При этом местные элиты чувствуют себя в безопасности, усиливаются дальше. На выборах такой подход может дать определённый результат "честных голосов" и доли процента "административного ресурса", поскольку Киев оставляет за собой право "вернуться к вопросу заказчиков в любой момент". Ещё один правильный с точки зрения тактики (избирательной кампании), но провальный с точки зрения стратегии (развития страны) шаг.

Нельзя сбрасывать со счетов ещё один фактор – внешний. Если проблема преследования местных активистов уже вышла на национальный уровень и грозит электоральным перспективам действующей власти, то внешним игрокам, той же самой России, грех не воспользоваться ситуацией. Речь не идёт о сотнях, тысячах агентов, которые будут вылавливать небезразличных граждан. Достаточно четырех-пяьт нападений, извините за цинизм, возможно, убийств в крупных городах на протяжении ближайших шести месяцев. Это, независимо от алгоритма действий властей, может быть серьёзным вызовом:

– в случае отсутствия реакции (первый вариант действий) лишь усугубляет проблему веры населения государственным институтам;

– в случае выхода на компромисс с местными элитами грозит разрушить договорённости и склоняет стороны к конфликту;

– в случае попытки навести порядок с сфере управляемости страной и конфликта с местными элитами нападения будут преподнесены как демонстрация ошибочной, неэффективной тактики центральной власти.

Но внешний фактор, если таковой есть или будет, является лишь дополнением к проблеме управляемости страной из центра, создания и усиления местных "феодальных" кланов. Власть в лице президента, ГПУ, МВД и СБУ вынуждена будет реагировать. От выбора методов действий зависят не только результаты выборов, но и развитие процессов в стране на ближайшие пять-десять лет.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram