Любую постсоветскую страну роднит одна особенность. Пока одна ее часть живет за высокими заборами, мечтая состариться в зоне Шенгена, другая ежедневно пытается выживать в переулках повседневности. На этом фоне карантин умудрился стать универсальным знаменателем.

Новая болезнь нарушает привычный сословный порядок вещей. Она привязывает каждого к стране его проживания.

Вплоть до недавнего времени все было наоборот. Дорога в аэропорт была самым простым и самым привычным способом реакции на проблемы. С ее помощью поправляли здоровье, пересиживали трудные времена, отдыхали от надоевшего. Но пандемия и карантин внезапно обнулили эту классовую привилегию. Отныне у каждого есть только та страна, в которой он живет.

Безусловно, деньги избавляют от многих проблем. Частная охрана может защитить от выросшего уровня преступности. Частные медклиники готовы предоставить отдельную палату. Но при всем этом масштабы эпидемии рискуют поставить небожителей перед простым фактом. Отныне никто не свободен от последствий. Тех самых, что обрекают на битву за выживание не только травоядных, но и тех, кто привык считать себя хищником.

Железный занавес вновь вернулся – оказалось, что рай на земле не удается выстроить в отдельно взятом коттеджном поселке. Загазованная атмосфера не огибает особняки, качество дорог не делает исключений для "бентли", а разделения на "украинский офис" и "зарубежный дом" более не существует. Пандемия внезапно напомнила, что дом один для всех.

Читайте также: Попереду найголовніше випробування – на людяність

Заграничные дачи отныне недоступны. Иностранные медицинские центры – тоже. Карантин отсек возможности к отступлению – коллективная ответственность теперь зависит не от величины банковского счета, а от цвета паспорта. Если кто-то полагал, что отечественная реальность его не касается – он ошибался. Потому что никакой другой реальности кроме отечественной в его распоряжении больше нет.

Вместо этого карантин вернул каждому ощущение родины – в самом ее утилитарно-бытовом аспекте. Свобода сбежать исчезла вместе с авиарейсами. Закрытые границы отныне выглядят как максимально честное судейство. Давайте проверим, какую реальность мы соорудили сообща?

Последние тридцать лет мы прожили в логике приватизации коллективных благ. Тех самых коллективных благ, величиной которых измеряется комфорт государства.

Уже доводилось писать: карманник крадет не кошелек. Он крадет общественную безопасность. Присваивает ее, сокращая общее в пользу частного. В этом смысле нет разницы между ним и теми, кто обгоняет по встречке. Или теми, кто в кабаке лезет в пьяную драку по надуманному предлогу.

Коррупция, монополии, взятки – это ведь ни что иное, как нарушение правил честной конкуренции. Когда за все это приходится доплачивать конкретному мне. И весь расчет строиться на то, что убытки – они на всех и по чуть-чуть, а бонус – кому-то конкретному и большой.

Любой брошенный мимо урны окурок – вычитание из общей суммы. А обыватель, который ставит гараж на детской площадке, в этом смысле равен монополисту, который продает услугу втридорога, утюжа конкурентов админресурсом.

Читайте также: Люди, які мають відповідати за країну, не здатні відповідати навіть за самих себе – Портников

Качество государства как раз и определяется тем, сколь много в нем "общих благ". Чистые парки и безопасные улицы. Конкурентная среда в бизнесе и госзакупках. Система здравоохранения и административные услуги.

Причем, во все времена воровство общего было принято объяснять заботой о близких. "Ради детей". "Ради семьи". Но карантин и пандемия внезапно оставили нас всех наедине с той самой реальностью, коллективные блага которой мы привыкли пускать под нож.

Новый железный занавес стал внезапным напоминанием о том, что бессмысленно воровать у самого себя. По тем же мотивам, по которым никому не придет в голову закупать для домашней аптечки просроченное обезболивающее. На непределенное время жители страны оказались наедине с реальностью, которую создали. И в этой копилке последствий отныне всё – от уличной преступности до состояния приемных покоев. От устойчивости банковской системы до скорости приезда скорой. Сбежать не получится, потому что некуда.

Вполне возможно, что многие предпочтут жить по-прежнему. В парадигме доедания общего. В логике приватизации коллективного. В надежде, что границы откроются раньше, чем кризис доберется непосредственно до них. Они будут покупать себе персональные аппараты искусственной вентиляции легких и пытаться забронировать отдельные реанимационные палаты.

Но если нам удастся выкарабкаться – то лишь благодаря тем, кто стоит по другую сторону баррикад. Неважно, чем они заняты – пишут код или создают рабочие места, служат в армии или работают в библиотеке. Их всех отличает то, что их мир не заканчивается на пороге персональных квартир. И они готовы вкладывать в то, что не принадлежит лично им. Несмотря на все попытки первого лагеря это присвоить.

Спасибо карантину, что он снова нам об этом напомнил.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і YouTube