Сэр Джеймс Барнелл-Нагент:

Агрессия России против Украины растет, и, как писал Оуэн Мэтьюз в "Spectator" на этой неделе, существует реальная угроза развязывания войны между двумя странами. Но конфронтация в Керченском проливе также поднимает перед Британией следующий вопрос: насколько хорошо мы подготовлены к тому, чтобы иметь дело с этим новым стилем войны, изобретенным Путиным и перенятым Китаем, Северной Кореей и Ираном?

В преддверии Первой мировой войны британский министр иностранных дел Эдвард Грей высказал незабываемое замечание о меняющемся характере конфликта: "Вместо нескольких сотен тысяч людей, выступающих друг против друга на войне, теперь будут вовлечены миллионы, а современные оружие многократно увеличит силу разрушения", – писал Грей. Его точка зрения заключалась в том, что основным фактором войны будет массовость, а не маневр, и это в равной степени верно и сегодня.

Война между Россией и Украиной оказывает влияние и на Великобританию: если вы – один из многих в Великобритании частных держателей пенсионных акций, чьи средства были инвестированы в EN +Group, контролируемую олигархом Олегом Дерипаской, вам нанесут вред санкции, введенные против него, за счет огромного падения стоимости акций. Несчастные случаи, произошедшие в Солсбери из-за действий России, привели к тому, что цены на жилье упали примерно на 10 процентов – и это ничто по сравнению с опасением прикоснуться к выброшенным остаткам яда.

Читайте также: Как получается, что целые нapoды сходят с yмa от нeнaвиcти?

Сейчас мы находимся в новой эре государственного конфликта, где потенциальными жертвами являются простые люди, личная безопасность и наш национальный образ жизни. Это еще далеко не военные действия, и даже не гибридная война Путина, но события явно движутся в этом направлении. Каковы наши инструменты реагирования, за исключением военных действий? Является ли сама демократия препятствием для нашей национальной способности защитить нашу демократию?

У нас есть ряд национальных инструментов реагирования. Разведка и Служба безопасности имеет быстрый доступ к правительству. Совет национальной безопасности в качестве реакции предоставляет оценки, организовывает подготовительную работу и генерирует идеи. Но эта ответная реакция не имеет «приказного» характера. Чрезвычайный правительственный кабинет (COBRA) – орган, осуществляющий управление в кризисных ситуациях, который, в отличие от министров персонально, не обладает командными полномочиями; недостатки его работы были выявлены во время хаоса наводнений в Сомерсетсе в 2014 году.

В отличие от нас, Путин устроил себе "бункер" в Москве, их которого он управляет 48 инструментами государственной власти. Он может организовывать конфронтационные пролеты сверхзвуковых самолетов (лишая нас возможности летать), кибер-атаки на транзакции через кредитные карточки (лишая нас ужина) и антиправительственные демонстрации (мы не можем выйти из дома) против одной нации – все это поддерживается поддельными новостями, которые распространяют контролируемым государством вещатели RT и Спутник.

Мы должны с вниманием и осторожностью реагировать на угрозы, которые несет такое поведение России. Информация сегодня играет большую роль: возьмем, к примеру, успех, которого достиг Bellingcat в деле установления истины касательно инцидентов в России и Украине (в отличие от него, Объединенной исследовательской группе потребовалось четыре года, чтобы подтвердить, что MH17 был сбит российской ракетой).

Но что еще мы можем сделать? «Глаз за глаз» - это неправильный ответ. Кибер-возмездие Северной Корее не было правильным шагом. Мы не убиваем эмигрировавших экс-шпионов. И хотя у нас есть законы, позволяющие реагировать, они применяются редко. В публичной плоскости только одному российскому олигарху с подозрительными связями с российским режимом – Роману Абрамовичу – было отказано в визе. Выдвинута только одна законодательная инициатива- Unexplained Wealth Orders (Ордер на ценности и богатство необъясненного происхождения). Недавно США арестовали китайских шпионов. Готовы ли мы поступить так же?

Частный сектор также должен подтянуться. Как сообщает Национальный центр кибербезопасности – входящий в структуру Центра правительственной связи (GCHQ) – две трети компаний FTSE 350 не обучены тому, как противостоять кибератакам. Гиганты социальных сетей мучительно неповоротливы в деле борьбы с политически деструктивной активностью, спонсируемой государством. Отличным примером реагирования является международный дипломатический ответ на атаку с использованием "Новичка" и на действия агентов ГРУ в Нидерландах. Однако Запад проявил слабость в вопросе предпринятой Китаем нелегальной милитаризации островов в Южно-Китайском море.

Читайте также: Каков есть русский человек и на чём "русский мир" зиждется

В нашем распоряжении есть ресурсы военного реагирования: например, подводные лодки в Северной Атлантике стали действовать так же, как во времена холодной войны. Мы должны дать понять противникам, что знаем все, что они делают. Незаконные полеты военных самолетов над нашей территорией должны непреклонно пресекаться Электронные и кибер-атаки против наших войск в Эстонии должна быть встречены сильными контрмерами.

Итак, как же объединить потенциал политических, военных, дипломатических и гражданских инструментов Великобритании, чтобы наилучшим образом противостоять нашим врагам? Мое предложение заключается в том, что Британия должна создать национальный орган с функциями командования и контроля с четким мандатом, позволяющим справляться с любой военной угрозой – от кибератак до дезинформации. Это должно быть поддержано четкими правилами взаимодействия. Ни один департамент, существующий на данное время, не может этого сделать. Ни один человек, кроме премьер-министра, не обладает подобными полномочиями.

И в ходе следующих общенациональных выборов, когда наша демократия будет наиболее уязвимой, командование и контроль будет самой слабой стороной наших гражданских и государственных инструментов.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram

Оригинал на The Spectator

Перевод – Андрей САБАДЫР, специально для UAINFO