Как жажда считаться порядочными людьми лишает возможности исправлять собственные ошибки.

На днях моя подруга ехала на такси в аэропорт, по дороге они разговорились с водителем, и тот прямодушно отметил: "Мне кажется, вы очень хороший человек". Когда она мне об этом рассказывала, она сказала, что сама удивилась, насколько ей было приятно. Может показаться, что с ее стороны это слишком сильная реакция на слова совершенно незнакомого человека, но она не одна такая.

Я социолог. Я изучаю психологию хороших людей, и исследования в этой области показывают, что многие из нас сильно заботятся о том, чтобы считать себя хорошими людьми, и о том, чтобы окружающие считали нас такими. Только ваше и чье-то еще определение "хорошего человека" и то, что под "хорошим человеком" подразумевал таксист, могут не совпадать, но, что бы мы ни вкладывали в это понятие, признание за собой моральных качеств важно для многих из нас.

Читайте также: Дары гнева: почему быть злым и сердитым полезно

И если нам бросают вызов – из-за какой-то нашей шутки или высказывания по поводу однородности персонала, или сомнительных рабочих расходов, это чаще всего вызывает в нас активную защитную реакцию. Мы часто используем любые возможности помогать людям из маргинальных групп, жертвовать на благотворительность или волонтерствовать в некоммерческих организациях. Мы работаем на закрепление звания хорошего человека. Для многих из нас это важно.

Но что если я скажу вам, что наше стремление к званию хорошего человека мешает нам становиться действительно лучше? Что если я скажу, что наше определение "хорошего человека" настолько узко, что с научной точки зрения такого невозможно встретить? И что если я скажу вам, что начать становиться лучше можно, только освободившись от идеи быть хорошим?

Позвольте рассказать вам немного об исследовании того, как работает человеческое мышление. В решении многих задач наш мозг полагается на мыслительные шаблоны. То есть большую часть времени мыслительные процессы у нас в голове происходят неосознанно, как при спящем режиме в компьютере. Фактически это основа ограниченной рациональности. Идея ограниченной рациональности, отмеченная Нобелевской премией, исходит из того, что человеческий мозг имеет ограниченные ресурсы хранения и обработки информации, поэтому использует готовые мыслительные шаблоны для выполнения многих задач. Например, ученые подсчитали, что в каждый момент времени в наш мозг поступает 11 млн единиц информации. Одиннадцать миллионов. И только 40 из них обрабатываются осознанно. Итак, 11 млн и 40.

С вами когда-нибудь бывало такое, что после напряженного рабочего дня вы едете на машине домой и, уже входя в дверь, осознаете, что не заметили, как попали домой, были по пути зеленые светофоры или красные – вы даже не помните. Вы все делали на автопилоте. Или такое: открываете холодильник, ищете масло, готовы поклясться, что там его нет, и вдруг понимаете, что все это время оно было тут, прямо перед вами? В такие моменты мы говорим "ай" и усмехаемся про себя, а происходят они потому, что наш мозг воспринимает 11 млн единиц информации одновременно, а осознанно обрабатывает только 40. Это ограниченная часть ограниченной рациональности.

Открытие ограниченной рациональности вдохновило меня и моих коллег Макса Базермана и Мазарина Банаджи на исследование так называемой ограниченной нравственности. Это тот же принцип, что и в ограниченной рациональности: человеческий разум ограничен в ресурсах и действует на автомате, и этот автоматизм порой заводит нас непонятно куда. Ограниченная рациональность, возможно, определяет выбор хлопьев в супермаркете или проект, который мы представляем на совещаниях. А ограниченная нравственность заставляет наш разум, все тот же человеческий разум, принимать решения о том, кого взять на работу, как пошутить и пойти ли на сомнительную сделку.

Позвольте привести вам пример ограниченной нравственности на работе. Одним из ее проявлений являются неосознанные предубеждения. Неосознанные предубеждения – это ассоциации в нашем мозге, кратчайшие связи, помогающие мозгу упорядочить информацию, как правило, без вашего сознательного участия и необязательно в соответствии с вашими сознательными убеждениями. 

Ученые Носек, Бенджи и Гринвальд изучили данные миллиона человек и обнаружили, к примеру, что большинство белых американцев намного легче ассоциируют людей со светлой кожей с чем-то хорошим, чем связывает что-то хорошее с темнокожими. И что большинство мужчин и женщин легче ассоциируют науку с мужчинами, чем с женщинами. И эти ассоциации совсем необязательно совпадают с тем, во что люди сознательно верят. Те же люди вполне могут быть сторонниками равенства. Так что те 11 миллионов зачастую расходятся с теми 40.

И вот другой тому пример: расхождение интересов. Мы склонны недооценивать эффект, который такая мелочь, как подаренная ручка или приглашение на ужин, может оказать на наш процесс принятия решений. Мы даже не осознаем, что наш мозг пытается убедить нас поддержать точку зрения того, кто нам что-то подарил, как бы мы ни старались решать объективно и профессионально. 

Ограниченная нравственность проявляется, несмотря на наше стремление быть порядочными людьми; мы продолжаем делать ошибки, и наши ошибки могут обижать других людей, могут привести к несправедливости, несмотря на все наши старания. И мы оправдываем свои ошибки вместо того, чтобы учиться на них. Как это случилось, когда одна из моих студенток написала мне мейл о том, что публикация, которую я задала для чтения, которую я годами задавала для чтения, была сексистской. Или когда я перепутала в своем классе двух иностранных студентов одной национальности, но совсем не похожих друг на друга, когда я их перепутала, причем неоднократно, в присутствии других студентов.

Ошибки такого рода переводят нас – переводят меня – в аварийный режим самозащиты. Они заставляют нас отстаивать звание хорошего человека. Но наши с Мэри Керн исследования ограниченной нравственности показали, что мы не только склонны ошибаться, но и что вероятность таких ошибок зависит от нашей близости к той аварийной зоне. Обычно никто не ставит под сомнение нашу нравственность, так что мы особенно не задумываемся об этичности принимаемых нами решений и, как показывает наша модель, постепенно скатываемся к менее и менее этичному поведению в большинстве случаев.

С другой стороны, кто-то может усомниться в нашей порядочности, или мы сами, если задумаемся, начнем в ней сомневаться. И тогда нравственная сторона наших решений выходит на передний план, заставляя нас все больше соответствовать образу хорошего человека, или, вернее, соответствовать тому, что позволяет нам считать себя хорошим человеком, что далеко не всегда одно и то же. 

Идея ограниченной нравственности предполагает, что мы склонны переоценивать роль нашего внутреннего компаса в этичности наших решений. Возможно, мы переоцениваем то, насколько наши решения продиктованы нашими личными интересами, и не осознаем, насколько наше желание слыть хорошим человеком влияет на наши поступки, и что мы, по сути, так заботимся о своем нравственном имидже, так стараемся не попадать в ту аварийную зону, что не даем себе возможности учиться на собственных ошибках и становиться лучше.

Читайте также: Ілюзія усвідомленого вибору. Хто (чи що) насправді приймає рішення за нас

Возможно, потому, что нам все кажется очень просто. В нашем понимании "хороший человек" – это или-или. Ты или хороший человек, или нет. Ты или порядочный, или нет. Ты или расист, сексист, гомофоб, или нет. В этом черно-белом определении нет места для роста. И кстати, к большинству других жизненных ситуаций мы подходим иначе. В жизни, если вы хотите стать бухгалтером, вы идете на курсы бухгалтеров, или, став родителем, вы покупаете книгу и читаете об этом. Мы спрашиваем совета у экспертов, учимся на своих ошибках, расширяем свои знания, то есть продолжаем совершенствоваться. Но в случае с «хорошим человеком» мы считаем, что должны это уметь, что должны им быть без каких-либо усилий и развития.

И вот о чем я подумала: что если нам забыть о том, чтобы быть хорошими, отказаться от этого, а вместо этого поставить себе более высокую цель быть "почти хорошим" человеком? Почти хороший человек все еще совершает ошибки. Как почти хороший человек я совершаю их постоянно. Но как почти хороший человек я стараюсь учиться на них, сознавать их. Я их от себя ожидаю, поэтому я начеку. Я понимаю, что такие ошибки обходятся дорого. Когда дело касается нравственности, предвзятости, разнообразия и общности, от этого реально страдают реальные люди, и я это осознаю. По сути, как почти хороший человек я становлюсь лучше, замечая собственные промахи. Я не жду, пока мне на них укажут другие. Я активно их отслеживаю, и в результате... Безусловно, порой может быть неловко, может быть унизительно. Порой мы ставим себя в уязвимое положение. Но через эту уязвимость, точно так же, как и во всем остальном, чего мы пытаемся добиться в жизни, мы видим прогресс. Мы видим рост. Мы позволяем себе становиться лучше.

И почему бы нам этого себе не позволить? Ведь во всех других сферах жизни мы даем себе время для роста... но только не там, где это важнее всего.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram

По материалам ТЕD.

Перевод Юлии Каллистратовой.