Сравнение с соседями может быть палкой о двух концах. В чём-то стимулирует реформы, а в чём-то стимулирует коррупцию. И это особенно актуально для сегодняшней Украины. Но это не значит, что виноваты соседи.

Говорят, что Google помнит всё. Но вот попытался я поискать через Google слова из песни, которая в начале 1990-х неслась из многих киевских киосков и машин — и не смог, не говоря уж о том, чтобы выяснить автора и исполнителя. Может быть, читатели помогут? А слова были довольно примечательные для той эпохи:

Мы ничем не хуже, чем американцы,
Мы для них такие же иностранцы.
Мы хотим иметь машины, деньги, пиво.
Мы имеем право тоже жить красиво
В ожиданьи дефицита...

Сравнение с соседом очень часто стимулирует реформы. Особенно когда соседи — «братья-славяне», те же словаки, чехи или поляки, говорящие на похожих языках. Советский турист не мог не видеть, что у них и в магазинах товаров побольше, и улицы почище, и народ не такой хмурый. Если же говорить про капстраны, то взгляд на их витрины вообще был идеологической диверсией. Не говоря уж о том, что из капстран в «рай для трудящихся» народ почему-то бежать не спешил, а вот очередь «отщепенцев» из «рая» не знала конца и края.

Но вот в чём проблема. Советское руководство прекрасно знало о том, каков был реальный уровень жизни на Западе и каковы были реальные сильные и слабые стороны Запада. Более того, чем более высоким было положение человека в советской иерархии, тем больше он знал, и тем большим был его цинизм по отношению к официальной идеологии. Да, для «ширнармасс» — бедлам с транспарантами, лозунгами, идеологической проработкой и т.п. Между своими можно было уже расслабиться, даже позволить — в определённых пределах — идеологические вольности. Тут, понятно, тоже были свои подводные камни — собеседник из карьерных соображений мог за эти вольности потом и заложить, но, с другой стороны, наверху могли посчитать тебя, а не его более ценным аппаратным ресурсом и не дать делу хода.

Читайте также: В іноземних ЗМІ, аеропортах, енциклопедіях будуть писати Kyiv замість Kiev – про це йдеться у проекті Постанови Верховної Ради України

Суть в том, что наверху в общем-то знали и понимали. И именно поэтому реформировать не спешили. Не поленюсь и приведу цитату: «Запад в глазах советского чиновника был ... охотничьим угодьем, где дворянам охотиться можно, а простолюдинам нельзя — этак они всех оленей перебьют, что тогда благородным останется? Запад был пастбищем, где корма всем не хватит — только избранным; золотоносной жилой, где золотой песок достанется только первым золотоискателям, а остальным — просто песок».

Собственно, образ врага из Запада создавался из-за непростой дилеммы, перед которой находились советские чиновники. Ведь открой границу — либо советские туда ломанутся, и тогда прощай, дешёвая рабочая сила; либо будут требовать и у себя таких же условий жизни и труда. Значит, надо ширнармассы от подобного соблазна отпугнуть.

Страны с социал-популистскими режимами обычно в той или иной мере сочетают у себя две разных стратегии. Первая, условно говоря, «совково-северокорейская» — когда граница на замке, а про жизнь за рубежом распространяются мифы о том, насколько там плохо, и не дай Бог в них усомниться на публике (даже если все собеседники в курсе, что «фирма» — лучше отечественного ширпотреба). Вторая — «кубинско-венесуэльско-югославская», когда более высокий уровень жизни соседей не особо и скрывается, но при этом говорится, что там «хаос и джунгли», а вот у нас — гарантированный паёк. Не нравится — уматывай на все четыре стороны, за мзду или так просто, оставив государству свою квартиру и нажитое непосильным трудом. Первая обычно имеет место при тотальной монополизации государством всего подряд — волей-неволей государству приходится брать на себя совершенно фантастические и заведомо невыполнимые социальные обязательства, которые оно то и дело аннулирует — или грубо, как при Сталине, или путём волокиты, как при застое. Вторая — когда неспособность государства справиться с соцобязательствами уж слишком очевидна, а экономика слишком слабая. Советский Союз, как мы помним, постепенно эволюционировал в сторону «венесуэльской» модели и таки доэволюционировал.

Но вот упал железный занавес, и возникла другая дилемма. У кого была возможность — поехали зарабатывать за рубеж, некоторые даже вернулись с деньгами, новым опытом и желанием производить или продавать новые товары. Кто-то и не уезжал, а просто начал работать по-новому, когда появилась возможность создать частный бизнес.

В то же время осталось большое количество старых неповоротливых предприятий, которые так быстро не закроешь, людей так быстро на улицу не выгонишь. И остались их руководители. Некоторые из руководителей быстро сориентировались и стали ездить на Запад, заключать новые контракты. И даже отправлять туда своих детей учиться, чтобы набирались полезного опыта.

Читайте также: Изменения в Украине – это фантастика

Вот тут, собственно, и возникает проблема. Она и в советское время существовала, но и сейчас никуда не делась, просто обросла новыми реалиями. Чтобы советского чиновника за рубежом принимали «на уровне», он должен был и выглядеть «на уровне». В советское время покупать по каталогам вроде Otto могли себе позволить только очень высокопоставленные чиновники, сейчас — кто угодно, лишь бы были деньги.

И вот новому руководителю, новому предпринимателю, наконец, просто туристу из Украины очень хочется выглядеть на Западе «на уровне», хочется, чтобы его принимали как минимум на равных, а ещё лучше — чтобы завидовали. Но при этом у западного коллеги за плечами — предприятие с историей в сто-двести-триста лет успеха и стабильный доход. Чтобы самому позволить себе швыряться деньгами — что надо?

Рано или поздно возникает закономерная идея — надо оптимизировать источники доходов. И тут возможны разные варианты: сокращение зарплаты собственным сотрудникам; мухлёж с технологиями; а если у человека много власти и связей — вместо вопросов продуктивности на передний план выходят совсем другие, например, как бы что-нибудь хорошее получить из бюджета.

Вот бывали ли вы когда-нибудь на курорте all inclusive где-нибудь в Египте, Турции, Таиланде, Камбодже? Туда ездили даже украинцы со средним достатком. На самом курорте пей сколько влезет, ешь от пуза. Вокруг курорта — лавки с жуликоватыми продавцами, которые норовят обмануть на мелочах. А где-нибудь километров за 50 от курорта — да кто ж туда поедет добровольно, что там искать в той глуши? А в той глуши может быть такая экзотика, что ну его на фиг. Там можно фильмы снимать о средневековье, настолько суровые там жизненные условия, как будто цивилизация туда и не заглядывала.

Или, допустим, возьмём ужасный Зимбабве, про который все знают, что там недавно была инфляция с хреновой тучей нулей. Вот интереса ради, пойдите на YouTube и посмотрите видео из крупных городов Зимбабве.

И что вы увидите? Чистота, небоскрёбы, машины красивые ездят, люди в красивых костюмах. Что, не похоже на ад? Но ведь ад там действительно есть, и это большая часть страны. Просто туристы туда по своей воле вряд ли поедут.

Зимбабвийцы, угандийцы, нигерийцы намного теснее нас общались с Западом, и, разумеется, особенно тесно общалась местная элита. Продвинутые нигерийцы активно заимствуют достижения Запада так же, как их заимствовали век-полтора назад японцы. Если в Нигерии не ехать в бедные районы, где свирепствует ужасный «Боко Харам», а остановиться на вилле у местного доктора или инженера — так может быть, на той вилле будет и покруче, чем у его немецкого коллеги с аналогичной степенью. Немцы, по крайней мере, стесняются избыточной роскоши.

Так что когда нет железного занавеса, это не значит, что всё сразу становится хорошо. Да, становится лучше, чем там, где этот железный занавес есть. Но при этом не так, чтобы совсем хорошо. По-разному бывает.

Довольно быстро пройдёт эйфория от получения безвиза. Возможно, она уже прошла. Люди уже воспринимают возможность поехать в Европу так, как будто она всегда была. «Ломка» же после эйфории может длиться и тридцать, и сорок лет. Возможно, лет через пять-десять даже начнутся демонстрации на тему «да на черта нам та Европа!». Потому что благополучие соседа будет уже не в кино и не в слухах побывавших «за бугром» — оно будет вот совсем рядом. И это будет обидно, потому что мы долго страдали, и должна же быть за это компенсация от Господа, за все наши страдания и усилия-то.

Читайте также: Есть только два возможных варианта развития нашего общества

И чуда не будет. Единственное решение — стараться каждый день сделать что-то лучше, чем вчера. Звучит банально, но других вариантов просто нет. Не будет клада, не будет неожиданного наследства. Если в мировой экономике начнётся рост — в Украине станет лучше, но в соседней стране может стать в два раза лучше. С таким чувством многим придётся жить всю оставшуюся жизнь, и искушение махнуть рукой и бросить, потому что у соседа всё равно лучше, будет очень сильным.

Те, кто родился в Украине, а сейчас вкалывает в Европе, Канаде и США, возможно, в каких-то бытовых деталях живут лучше тех, кто остался; вот что точно там лучше, так это предсказуемость государства, которое не мешает жить. Но приехавшему никто с порога миллионы не даёт, и даже квалификацию далеко не сразу признают. Подняться на ноги оставшейся жизни хватит, а вот на большее — не факт.

Я, конечно, могу сейчас начать рассказывать о том, как другие страны шли к процветанию долго и мучительно; как, например, ещё в 1960-е годы бежали из Южной Кореи в Северную (у нас коррупция и безработица, а там — гарантированные пайки!), как у британцев веками вырабатывался инстинкт экономить каждый пенни. Но это лишнее.

Главное вот что — счастье приходит к тому, кто не верит в чудо, не верит в быстрые и дешёвые решения. Кто в чудо верит — к тому приходит коммунизм и пожирает его с потрохами.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram