Мимо пустой школы проезжает полицейский патруль. За ним еще один. Их теперь много: военные и полиция буквально наводнили город. На каждом втором шагу КПП, люди выворачивают карманы. Проехать без пропуска невозможно, да и пешком пройти — тоже. Говорить по телефону надо осторожнее: за любым разговором могут следить спецслужбы.

Осада одного из домов на окраине идет третий час. Внутри — три десятка человек. Переговоры ни к чему не привели, и начинается штурм. Когда удается нейтрализовать главаря, дело сделано. Уже к утру от дома не останется и следа.

Море бурлит. Гигантские девятибалльные волны крушат бетон. Пристани затоплены. Мол разрушен. Огромные строительные краны падают в воду. Четверо погибших. Изуродованное побережье, уничтоженные леса, сотни разрушенных зданий.

Президент в бешенстве: «Ситуация очень плохая. Переселены чуть более полутора тысяч человек из запланированных сорока двух тысяч. Это просто недопустимо». Можно было бы подумать, что Владимир Путин произнес эти слова полтора года назад в Крымске или полгода назад на Дальнем Востоке. Но произошло это всего месяц назад, и говорил он про главный русский курорт. В городе Сочи начинается Олимпиада, и по всем признакам это самая серьезная чрезвычайная ситуация, которая здесь когда-либо случалась.

Собственно, понятно это стало уже довольно давно. Штурм дома случился еще в 2011 году — судебные приставы выселяли из него Владимира Ткаченко, отца двоих детей и ветерана спецназа, за которого тщетно пытались заступиться его соседи. Строившийся к Олимпиаде порт был разрушен девятибалльным штормом в 2009 году, а в 2013-м это чуть не повторилось — к счастью, без человеческих жертв. А полицейские патрули и пустые школы — это то, что происходит в Сочи сейчас и будет продолжаться ближайший месяц.

Десятки законов, которые власти принимали специально к Олимпиаде, в деталях повторяют федеральный конституционный закон «О чрезвычайном положении» (см. стр. 42). Запрещены митинги, макароны по-флотски и тюбики с лекарствами, закрыт проход и проезд, введен карантин, регулируются цены. Немногие послабления сделаны от безысходности: в Сочи не стали официально менять местную власть и запрещать политические партии, видимо, за их отсутствием.

Мы уже знаем примерно, во что обойдется в итоге сочинское чрезвычайное происшествие — $50 млрд. Это ровно столько же, сколько составил ущерб от крупнейшего за последние десятилетия наводнения, которое случилось в 1998 году на реке Янцзы, — и всего в три раза меньше, чем ущерб от урагана «Катрина». Последствия наводнения на Дальнем Востоке — 40 млрд руб. по оценке Минрегиона — стоили стране, вероятно, меньше, чем шпалы для железнодорожной ветки в Красную Поляну. Самое долгожданное ЧП в новейшей истории оказалось самой большой экономической катастрофой.

Если верить закону, первая цель чрезвычайного положения — устранение обстоятельств, послуживших основанием для его введения. Так что тем, кто не сможет поехать в Сочи — а туда и пускают совсем не всех, — остается одно. Болеть за Алессию Афи Дипол, которая будет защищать цвета Того в женском слаломе, за бермудского лыжника Таккера Мерфи или саночника Бруно Банани из Тонги, не говоря уже о российских лыжных двоеборцах и керлингистах. Надеяться, что они будут сильнее бросать шайбы, выше прыгать с трамплина и главное — ехать быстрее. Как можно быстрее. Лишь бы это все скорее кончилось. Как можно думать о чьих-то победах, пока мы не устранили обстоятельства, которые привели к этому чрезвычайному положению.