Программу «Соседи» для телеканала «Дождь» я придумала давно. Честно говоря, мне всегда было дико любопытно, что же на самом деле думает «русский народ» в широком смысле этого слова. А то, перемещаясь на уютненькой «ауди» от офиса к «Стрелке» да изредка сталкиваясь с «народом» на корпоративах по всем городам и весям, ты что-то там себе фантазируешь, что же думает народ. А тут вот она, правда жизни от первого лица. Правда, лично я программу хотела назвать иначе, «Жизнь других» — и фильм мне этот безумно нравится, и вообще хлесткое название. Но Синдеева зарубила. Цензура. Высокомерно, говорит. А лично для меня «другие» — это прям хо-ро-шо. Эти другие, кстати, чаще лучше, чем те, от которых принято «других» отличать.

Но идея этой авторской программы осталась нетронутой: я хожу по домам простых москвичей и спрашиваю их, что они думают о тех или иных новостях, людях и событиях. В конце задаю им общие вопросы из серии тех, которые в анкете Марселя Пруста. Главное правило при отборе этих людей — они не должны быть зрителями телеканала «Дождь». И, желательно, вообще не должны знать о существовании этого канала (ну, разве что из программы Дмитрия Киселева).

В итоге после нескольких уже отснятых и смонтированных выпусков стало ясно, что — не знаю насчет того, как смотреть, но снимать программу точно ужасно интересно. В каждой отдельной голове моих героев — причудливый винегрет мыслей. И эти мысли, мнения и суждения часто настолько противоречивы и, казалось бы, несочетаемы. То горошек тебе из винегрета попадется, то кусочек свеклы, а то неожиданно и капуста в зубах застрянет.

Вот последняя семья, в которой я побывала: бабушка-искусствовед, пенсия три тысячи рублей, одна дочь — на восьмом месяце беременности — мать-одиночка и воспитывает сына Никиту восемнадцати лет, который мечтает уже скорее в армию, в спецназ. Вторая — инвалид детства, прикована к постели. Вот такая семья. Живут в Перово. Крошечная квартирка без обоев. Спят на матраце. При этом спрашиваю бабушку-искусствоведа про Крым — она страстно присоединение Крыма одобряет. Пытаюсь мягко намекнуть, что ее пенсия уже подешевела процентов на пятнадцать в связи с курсом, а она говорит: всю пенсию крымчанам готова отдать. Моя, говорит, пенсия, мне ее не жалко… Или вот еще: Путина они все же не сильно любят, а вот Шойгу любят очень и хотят видеть президентом. Но при этом, увидев фотографию Дмитрия Киселева (у нас есть такая рубрика), бабушка-искусствовед аж вскрикнула, говорит: мой любимый журналист! Главное — не пропустить его программу! Еще из любимых оказались Соловьев и Мамонтов. А самый плохой, подлец — Познер. «Он родину не любит, пусть бы в своей Америке и жил».

И вот такой затейливый набор мнений, знаний и суждений живет во всех моих героях. Они могут ненавидеть власть и на вопрос «Какое главное зло России?» ответить «коррупция», но при этом восхищаться Соловьевым. Могут любить Навального и Путина одновременно, и вообще эти наши соседи могут все и вместе. И нет тут для них никакого противоречия. И нам всем необходимо это знать и уважать. Нет никакого ядреного электората — есть затейливый калейдоскоп, в котором мигают самые разные квадратики-треугольнички смыслов. Настоящий постмодерн.

В общем, посмотрите программу, а еще лучше просто пообщайтесь с вашими соседями — если, конечно, вы не на Рублевке живете, — это будет крайне поучительно. Во всяком случае, для меня эта программа стала настоящей терапией: глядя на такую трудную и иногда, кажется, совсем беспросветную жизнь этих людей, я вижу, что при этом они хорошие, добрые люди, привыкшие и почти приросшие к своей нищете, живущие плохо, но совсем с этим примирившиеся и, что удивительно для такого положения дел, ничуть не озлобившиеся. И вот это внушает огромные надежды. Они не завидуют, не ненавидят тебя за твое красивое платье или дорогую машину, они находят силы улыбаться, радоваться жизни и со смехом рассказывать о том, что копят на обои уже несколько лет. Вот бы Диму Киселева туда.