Разумеется, как только начались политические события, грозящие крупными проблемами для всей страны, тут же образовалось множество патриотов. Патриоты поддерживают главную линию партии, обожают все эти скрепы и скрепочки, которыми так старательно пытаются подлатать народ, за почти четверть века расползшийся по своим делам, зарабатывающий свои деньги, кто как может, рожающий детей и строящий свое нехитрое счастье.

В состоянии патриотизма есть что-то священное и благородное. Это как безответная любовь: тебя е...ут, но ты нежно веришь, что однажды еще и поцелуют.

Конечно, главной символикой была выбрана георгиевская ленточка. Символ победы. Я не люблю слово "победа". Победить - не значит выиграть, это значит, что кому-то стало еще хуже,чем тебе. Что он уполз с арены, затыкая руками раны, а ты всего лишь плюешься сломанными зубами. Выиграть можно вместе, никого не покалечив. Победить можно только ценой чужого несчастья. Иногда это оправдано. Тогда, впрочем, было, судя по всему. 

Все семь лет в моей дремучей сельской школе в Смоленской области мы говорили про патриотизм. И каждый год у нас было пять-шесть праздников, когда уроки отменялись, работа на всех предприятиях вставала, потому что была какая-нибудь Годовщина. Взятия Смоленщины, освобождения Смоленщины, освобождение района, поселка, деревни, страны... 

Каждый чертов раз мы доставали из кабинета "труда" плетеные из алюминиевой проволоки примитивные корзинки, оплетали их веточками, наполняли фальшивыми цветами и несли к цементному памятнику неизвестному солдату. Пять раз в году братская могила, цветы, венки, какие-нибудь важные чиновники на сложных щах, минута молчания и невыносимое бессмысленное стояние у отвратительной бетонной статуи. Выполненной, очевидно, по общему заказу, ГОСТ№**, единой на сто тысяч таких же одинаковых поселков, требующих отсыпать им немножко скреп.

Учителя часто говорили нам про патриотизм, про дедов, которые воевали. Настоящие деды, которые действительно воевали, говорили о войне мало и тихо. Мой прадед не требовал от меня соответствовать образу человека, за которого он воевал. А учительница по литературе - запросто. 

И сейчас я смотрю на мое поколение. Совершенно небольшая часть из которого обладала здоровой любознательностью и росла в среде с доступной и относительно правдивой информацией. Основная часть - это поколение людей, выросших в информационном вакууме, упустивших и правду про советские времена, потому что они все еще преподаются по старым пыльным учебникам такими же учителями. И так ничего не усвоивших про времена новые, которые случились по неизвестным для них причинам и развернулись по чужому сценарию. 

Зачем знать о причинах и следствиях, когда можно запомнить, что было хорошо и плохо по мнению отдельной части людей, и придерживаться этого мнения до конца жизни. У них свои проблемы и своя жизнь. Я совершенно их не виню и даже не боюсь. Я жила в той среде и я знаю, какой ужасающей силой обладают общественные нормы и принятое в обществе мнение. В Москве ты можешь иметь свою точку зрения. Можешь спорить, находить единомышленников, изолироваться. В городе из трех улиц - нет. 

Священная победа постепенно зарастала мхом и уже совсем перестала мотивировать юную поросль. Появились олимпиада, Крым. Вещи более осязаемые. Сам Барак Обама стал почему-то врагом номер один для владельцев магазинов с медом и валенками. Вот ты сидел в своей деревне и пил пиво у китайского телевизора, а теперь ты не просто алкаш и дебил, а часть Великого Народа, утершего нос самой Америке, будь она неладна.

Удобно, правда?