«Свою вину может признать только свободный человек», - считает известный польский кинорежиссёр, на днях отметивший 75-летний юбилей.

Всего на один день Кшиштоф Занусси приехал в Армению, чтобы в рамках 11 Ереванского международного кинофестиваля «Золотой абрикос» получить специальный приз Первопрестольного Святого Эчмиадзина «Да будет свет!». Эту почётную награду за пропаганду культурных и гуманистических ценностей и за значительный вклад в киноискусство режиссёру вручил лично Католикос Всех Армян Гарегин II.

«Кино, как произведение искусства, несет в себе высокую и важнейшую миссию: сеять посредством мощных средств влияния доброту и красоту в человеческих сердцах», - отметил Гарегин II. А присутствовавший на церемонии ректор Ереванского государственного института театра и кино Давид Мурадян напомнил о тесных связях Занусси с армянской культурой. По его словам, в годы гонения на Сергея Параджанова именно Занусси вместе с друзьями сумел вывезти из Советского Союза и сохранить бесценные плёнки фильма Параджанова «Саят-Нова» («Цвет граната»).

Несмотря на насыщенный график визита в Ереван, Кшиштоф Занусси согласился ответить на вопросы нашего корреспондента.

Пан Кшиштоф, совершали ли вы в своей жизни поступки, за которые потом было стыдно?

В иудео-христианской традиции мы привыкли считать себя в чём-то виноватыми. Среди нас нет ангелов, нет людей, честных до конца. Человечество грешно с самого начала. Мы убиваем животных, и мы убиваем иногда людей. Множество раз при помощи насилия человечество добивалось своих интересов. Но я думаю, что истинно свободным человеком является тот, кто способен признавать свою вину. Раб - тот, кто её не признаёт, кто считает, что всегда прав. Польша последние 25 лет училась жить свободно, для чего необходимо было также признать и свои ошибки, что было очень нелегко.

На земле нет нации чистой и невиноватой. И мы, поляки, в отношении к Украине признаём, что во многом были виноваты. Безусловно, в истории наших стран были разные страницы, украинцы тоже нас убивали. Но это цепь, которую нужно прорвать. А прорвать её можно только признанием своей вины – чужой признавать не надо.

В отношении еврейского меньшинства действия Польши ведь тоже не были такими красивыми, как мы хотели бы думать. Вообще со многими соседями у нас было немало конфликтов, много насилия. Мы не забываем, к примеру, что в начале 17 века были захватчиками по отношению к Москве. Да, это было нашествие, и если мы это признаём, то более спокойно смотрим на современность.

Совершенно другой точки зрения в свете происходящего на Донбассе и в оккупированном Крыму придерживается Россия. Следите ли вы за событиями в нашей стране?

Конечно, слежу. Для меня самым главным вопросом в этих всех событиях остаётся один – выбор пути. Потому что никто не ждёт, чтобы Украина сейчас же присоединилась к ЕС.

Да, есть западный путь, путь развития, которым идёт большинство стран развитого мира, Европа и Америка. Есть Россия со своим путём, который как будто ведёт к тупику. Это мы видим как с социальной точки зрения, так и с экономической. Да, Россия имеет свой взгляд на историю. Но вся её опора на всевозможные сферы влияния – это всё 19 век. Мы не можем в 21 веке жить по понятиям века 19-го.

А нет ли у вас ощущения, что мир сейчас движется к своему концу?

Этого нет. Наоборот, за последние годы мир серьёзно поднялся. Вы посмотрите – число голодающих на планете уменьшается с огромной скоростью. С другой же стороны, есть моменты, которые показывают со всей очевидностью, что что-то замедлилось, что-то пошло не в том направлении.

Европейский путь – ориентир на развитие гражданского общества и свободного рынка. Любая диктатура это давит, поэтому все диктатуры замедляют своё развитие, что видно по всему миру. Но вечно власть в руках диктатуры оставаться не может.

По этой причине у меня нет и ощущения начала третьей мировой войны. К тому же, я всю жизнь прожил, ощущая её приближение. И в 1950-е годы это было гораздо правдоподобнее, чем сегодня. Хотя, конечно, угроза есть. На войнах наживаются состояния…

Выпущенная ещё до событий на Майдане и в Крыму, ваша книга «Час помирати» заканчивается главой об Украине и риторическим вопросом о способности общества договариваться друг с другом. Как вы думаете, он по-прежнему актуален?

Я считаю, что даже в самых трудных обстоятельствах возможность договориться существует. К тому же, для того, чтобы защищаться, тоже необходимо объединяться. Посмотрите на курдов: их национальное государство должно было появиться ещё после Первой мировой войны. Но они не нашли между собой общего языка, и поэтому такой страны так и не возникло. Хотя до сих пор курды борются за создание своего государства. 

Интрига дальнейшей истории – появится ли на картах Курдистан, что он привнесёт в этот мир, либо его так и не будет? Тот же вопрос и с Украиной: будет ли существовать эта страна или нет? Ведь существование любой страны зависит не только от геополитической реальности, а и от сознания населяющих её людей. От того, что их объединяет, кем они себя сами идентифицируют.

Судя по агрессивным действиям России, на Украине она не остановится. Однако если в соседней Польше, Литве или Грузии это понимают, то во Франции, Испании и других европейских странах, похоже, что нет. Как вы думаете, почему?

Я думаю, что Россия остановится. Потому что в наше время любая территориальная экспансия абсурдна и на самом деле никому не нужна. И к тому же, опасна. Ну, присоединят они себе ещё несколько квадратных метров или километров чужой территории – всё равно это никакого значения не имеет.

А если французы захотели бы присоединить сейчас к себе Алжир, который был в своё время французским? Там же проживало несколько миллионов французов, и у этой страны есть достаточная военная мощь, чтобы напасть на Алжир. Но никому такая идея в голову не пришла. Потому что она изначально совершенно абсурдна.

Наблюдая за Арменией, замечаешь, что эта страна как бы топчется на одном месте, каких-то серьёзных сдвигов здесь не наблюдается, по крайней мере, за последние десять лет. Вы не в первый раз приезжаете в Армению. Какие у вас ощущения?

К сожалению, здесь не были осуществлены глубокие реформы. В Армении почти всё тянет диаспора, которая приводит сюда образованных людей. Но даже по сравнению с Грузией каких-то серьёзных реформ я тоже здесь не вижу.

Будет ли ваш новый фильм «Инородное тело» показан на кинофестивале в Венеции? И как скоро увидит его украинский зритель?

Нет, в Венецию мы не поедем. Посмотрим ещё, на каком фестивале можно будет его показать. А в Киев я с удовольствием бы поехал. Ваша «Молодость» - очень симпатичный фестиваль.

Польские фильмы нередко вызывают резонанс в Украине и других странах. Как вам удалось сохранить столь высокий уровень национального кинематографа?

Прежде всего, благодаря тому, что у нас не было разрыва поколений. Также мы добились хорошего закона поддержки польского кинематографа, что очень важно. В Польше на кино выделяются деньги, которые не зависят от правительства и от того, кто именно сейчас у власти. К сожалению, мы не добились использования в нашей стране французской модели поддержки кино, поскольку американские дистрибьюторы бросили все усилия для защиты своего бизнеса. Было трудно убедить и наших политиков в том, что поддержка польского кино это тоже защита национальных интересов.

На фоне событий в Украине поднялся ли интерес у поляков к украинской культуре, к украинскому кино? Или этот интерес был всегда?

Он был всегда. Но скачок, безусловно, произошёл – от симпатии к Украине. Не в последнюю очередь, потому, что в вашей стране происходит всё практически то же самое, что в своё время было и в Польше, начиная с 19 века.

Сейчас в нашей стране горячо обсуждаются съёмки картины Войцеха Смажовского о волынских событиях 1943-1945 гг. Он старается сделать так, чтобы это был не антиукраинский фильм, а фильм о человеческом зверстве вообще. О том, как человека можно превратить в зверя. Интересно, как у него это получится.

А следите ли вы за современным украинским кино?

К большому сожалению, в Польше нет в прокате украинских фильмов. Известен у нас один Сергей Лозница, на работы которого все обращают внимание. Последнее, что я его смотрел – «Майдан». Это чисто документальная картина. Лозница собрал материал и показал, что там происходило.

На вас фильм произвёл впечатление?

Конечно. Сам Майдан произвёл впечатление.