Если нам удастся вернуть Донбасс в состав Украины, украинцам придётся заново учиться жить в одной стране. Получится у нас или нет – большой вопрос.

О том, что Украина расколота, я слышал, сколько себя помню. О том, что у нас разная история, ценности, язык. Кто поначитаннее, даже Хантингтона приплетали. Мол, Запад есть Запад, Восток есть Восток – конфликт цивилизаций у нас. О расколе болтали в парламенте, по ТВ, на конференциях и интернет-форумах. Да, различия были. Но на уровне повседневного общения они значили не больше, чем местный колорит. Дончанин и львовянин могли спорить до хрипоты о статусе языков, но при этом отлично друг друга понимали.

После Евромайдана о расколе заговорили снова. Но и там всё было не столь драматично. Мой знакомый из Луганской области зимой ездил "титушить" в Киеве, а уже в марте помогал украинским солдатам, которых бросили в приграничной степи. Когда началась война и Запад стал плечом к плечу с Востоком, опасения развеялись окончательно: Украина – единая страна! Солидарность, к которой мы так долго стремились, куётся в горниле боя. Да, пророссийские настроения в обществе имеются. Но, как показали президентские и парламентские выборы, они сходят на нет.

Но пока мы умилялись жёлто-голубым митингам в Мариуполе, в стране произошёл новый раскол, на этот раз – настоящий. Именно в этом году у украинцев не стало общей истории. Впервые с 1939 года мы оказались в совершенно разных исторических ситуациях. Причём настолько разных, что уже с трудом понимаем друг друга. Украина словно бы развалилась на два мира. Вспомните, как тяжело было рассказывать о Майдане иностранцам, которые с трудом представляли себе реалии режима Януковича. Как инопланетянам – ни дать, ни взять.

Точно так же и у меня – бывшего луганчанина – не получается объяснить, что значит жить в городе, который захватили террористы. В городе, где могут застрелить за нарушение комендантского часа, а людей похищают на улице средь бела дня. Мне повезло – я совершенно не представляю, каково это сидеть в подвале под артобстрелом.

Разорванных трупов на улицах не видел, в очереди за продпайком не стоял. Но я неплохо представляю, что такое быть беженцем – потерять дом, имущество, работу, даже правовой статус. И хоть я всей душой ненавижу сепаратизм, с государством у меня – свои счёты. Да и не только у меня.

У людей оттуда, из зоны оккупации, несколько иной взгляд на происходящее в стране, на войну и мир. И эти различия обязательно дадут о себе знать – вот увидите. Сейчас политическая жизнь Донбасса парализована войной. Но если нам удастся вернуть регион в состав Украины, он рано или поздно заговорит. То, что мы услышим, понравится не всем.

Мы морщимся, когда представители "Оппозиционного блока" рассказывают о гуманитарной катастрофе в оккупированных районах. Да, Шуфрич отвратителен. Но старики голодают безотносительно того, кто об этом говорит – одиозный экс-регионал или организатор донецкого евромайдана Энрике Менендес. Памятники погибшим от голода в 1933-м объединяли нацию. Чего нельзя будет сказать о памятниках тем, кто погибнет в Донбассе этой зимой.

Повторюсь: впервые за последние 75 лет история развела украинцев. Пусть не по разные стороны фронта (за "Новороссию" воюют в основном россияне), но по разные стороны оккупации. Да, в этом году Украина испытывает небывалый подъём солидарности. Но миллионы наших сограждан оказались чужими на этом празднике. И я сейчас не о "ватниках" (туда им и дорога). А о тех, кого украинское государство бросило в зоне оккупации при равнодушно-одобрительной реакции общественности. И о переселенцах, которым всю прошлую зиму твердили "Единая страна", а сейчас дискриминируют, как второсортных.

Сейчас все эти люди вынесены за скобки. Не со зла – просто так получилось. Русло нашей истории разделилось. Здесь, на большой земле – выборы, люстрация, коалиция, годовщина революции. А что творится там, мы толком не знаем. Разве что слышали об обстрелах позиций АТО и гумконвоях. Но благостное неведение не будет бесконечным. Если нам удастся вернуть Донбасс в состав Украины, украинцам придётся заново учиться жить в одной стране. Получится у нас или нет – большой вопрос. Слишком много всего уже произошло, но сколько ещё произойдёт. Не исключено, что в итоге Донбасс получит если не автономию, то федеративные права. Ведь иногда брак могут спасти только раздельные спальни.