Полгода назад, 2 июня, в Луганск пришла война. Настоящая война с выстрелами, взрывами и штурмами военных частей. Луганчане впервые услышали свист ракет, впервые увидели кровь. Полгода, можно подвести черту, чтобы проследить, к чему может привести промедление. А пока вспомним, как это было.

Четыре утра, понедельник, начало рабочей недели. Жители квартала Мирного проснулись от неожиданных выстрелов. Потом шум истребителя. «Штурмуют Луганский погранотряд» — разнеслось по сайтам новостей. Некоторые луганчане пускали в свои жилища боевиков для того, чтобы те могли из их окон стрелять по украинским военным, базировавшимся рядом. Позже, когда через несколько месяцев бандиты минами будут бомбить этот же квартал, эти же жители будут обвинять в этом украинских солдат. Винить себя в голову приходило не всем.

Немногие из них тогда осознали, какую беду пустил в свой город, на свои улицы и даже в свои квартиры. По улицам бегали боевики так называемой «Армии Юго-Востока» с георгиевскими лентами, а журналисты Lifenews делали сюжеты о «героической» борьбе «ополченцев» против «хунты» и наступлении украинской Нацгвардии на мирный город (как будто это Украина напала на себя же).

Луганчанка, жившая именно в квартале Мирном, где начался обстрел военной части, в сети Facebook вспомнила: «Я до сих пор с содроганием вспоминаю тот день. Именно тогда ужас начался под моими окнами. Но тогда я еще верила, что это неокончательно. Для окончательного понимания понадобилось еще 2 недели». Другая жительница того же квартала пишет: «У меня 2 июня день рождения. Утро началось не с поздравлений, а с пролетающего около наших окон самолета».

Луганчанка, журналистка Людмила Соколенко: «А я в этот день уезжала в командировку в Винницу. И проснулась рано утром от непонятного гула и дрожания стекол. Вездесущий инет почти сразу сообщил, что на Мирном штурмуют погранцов... Уже днем, перед выходом на ЖД к поезду, второе потрясение: взрыв над ОГА, думала, что и стекла повылетают. На вокзале, перед отправлением «20-ки» (поезд из Луганска в Киев), была страшная паника, люди покупали билеты хоть куда-нибудь и отдавали бешеные деньги. Внутри вагона гудело как в улье, все обсуждали события дня и кто как и за сколько купил заветный билет. Так в Луганске началась война...».

Днем украинский истребитель несколько раз пролетел над центром города. Как вдруг по всему Луганску пронеслась ужасная весть — истребитель ударил по Облгосадминистрации, до этого времени уже захваченной боевиками. Ракета попала в окна ОГА и у входа. В интернет сразу было загружено видео, на котором агонизирующая женщина диктует какому-то мужчине с кавказским акцентом свой телефон. Должен сказать, вооруженных кавказцев уже тогда в городе было очень много. ОБСЕ моментально признало, что атака на ОГА состоялась из украинского самолета.

При этом ударение делалось на гибели мирных жителей (хотя погибшими были прежде всего представители «правительства ЛНР» и боевики). На том, что утром началась вооруженная атака на отряд пограничников, ОБСЕ пыталось не акцентировать. Так же как не акцентировало на избиении украинских граждан, уничтожении национальной символики, пытках патриотов в центре города.

Но уже тогда почти всем стало понятно — начался вооруженный конфликт. Как его назвать — уличная война, вторжение или как-то иначе, немногие задумывались. Ясно было, что теперь выиграет тот, кто проявит решительность и силу. Прежде всего физическую.

Злокачественная опухоль апреля и мая переросла в свою логическую стадию вооруженного противостояния. Далее террористы шаг за шагом захватывали стратегические объекты — военные части. Как сказал один военный, находившийся в одной из таких частей: «По нам стреляют, мы отражаемся. Приказ из Киева — отступать, потому что нас захватили. Но нас еще не захватили! Нам необходимо подкрепление! Нет, говорят, вас захватили — отступайте». Такая же именно ситуация была и 2 июня. Тогда наши пограничники просили подмоги. Спикеры Министерства обороны сообщали СМИ — военным подмога поступила! Но офицеры, звонившие по телефону домой, говорили о другом — подмоги нет. Истории со сдачей Луганска должны быть изучены отдельно. Многим ясно, что по каким-то причинам украинцы медлили и даже вели себя пассивно. Странные захваты СБУ, МВД, прокуратуры, Апелляционного суда, военных частей и других объектов. Непонятные шаги военного руководства, приказы об отступлениях, отсутствие помощи военным и странные неэффективные атаки самолетов.

Прошло полгода. Во что превратился теперь сданный, так и не освобожденный Луганск? Город с коряво написанной фразой «Луганск русский огород» на заборе, отгораживающем уродливый, заброшенный фонтан от бывшего Обкома Партии. Город, где голосуют на «выборах» за карточки скидок. Город, где в подвалах держат пленных людей.

Город, где, чтобы попасть в тот подвал, достаточно заговорить на украинском языке или иногда просто быть не в том городе и не в то время. Город, где есть еда и тотально не хватает денег, которые уже начали печатать фальшивками. Те из наемников, кто штурмовал 2 июня пограничный отряд на квартале Мирном, в основном либо погибли, либо убежали от «своих».

Теперь в Луганске доминируют «вежливые люди» с русским акцентом, а «мэром» города стал Манолис Пилавов. Последний, кстати, несколько дней тоже имел возможность посидеть в подвале якобы за хищение гуманитарной помощи, но оказалось, что никто из «шариковых» не знает город. Именно поэтому Пилавова выпустили на свободу — на хозяйство.

На хозяйство в городе, которое частично обесточено и в котором частично так и не возобновлены поставки воды. Но, как ни странно, в этом городе еще находятся те, кто мечтает о приходе Путина с дешевым газом, работой и вообще «русским миром». Они так и не поняли, что Путин к ним уже пришел. Еще тогда — полгода назад. Выстрелы, взрывы, снаряды и мины — это и был настоящий Путин, с которым им придется жить ровно столько, сколько нужно будет для прихода туда украинских войск.