Все начиналось обычным утром с посадки на своей станции в вагон метро по дороге на работу. Вдруг стоящий в полутора метрах от меня человек с рюкзаком и пакетом взвыл, как раненный зверь, и упал, начав биться в конвульсиях. Люди молниеносно отреагировали - половина вагона опустела. Молоденькая девушка от страха сама начала биться в конвульсиях.

Переговорное устройство находилось возле милиционера с белым ремнем и кобурой - такие носят служащие особого полка, охраняющего дипломатические представительства. Я крикнул ему, чтобы сообщил на следующую станцию, что в вагоне требуется срочная медицинская помощь человеку с эпилептическим припадком. И начал помогать нескольким смелым пассажирам укладывать человека набок, дабы он не захлебнулся пеной, и придерживать голову, дабы в судорогах человек ее не разбил.

- А какой у нас номер вагона? - прозвучал вопрос от милиционера…

Еле сдерживаясь, посоветовал ему посмотреть, какой номер написан над тем устройством, в которое он говорит.

Мы проехали станцию, и к нам никто не подошел, затем следующую, и на ней к нам тоже никто не подошел, поэтому попросили пассажиров стать на дверях, чтобы их заблокировать

.

И вот тут наконец появилась сотрудница метрополитена со словами:

- Або едем, або выносим…

Переворачивать и нести захлебывающегося человека нельзя. Но выбора не было. Поэтому молодой парень с поврежденной рукой и женщина кинулись вместе со мной выносить человека, которого все еще держал приступ.

Тот не шибко соображающий сотрудник МВД с белым поясом вынес вещи пострадавшего и мигом исчез, как и сотрудница метрополитена.

Мы стояли рядом с лежащим на полу телом, а потоке ничего не замечающих пассажиров, норовящих пройти по лежачему.

На 103 удалось дозвониться попытки с пятой, где нас переключили куда-то “по нашей теме”, а там перевели звонок еще куда-то,  где нам сказали, что уже все знают, едут, ждите.

Решил-таки позвать дежурную, попросить ее носилки какие-нибудь, чтобы перенести человека, так как  каждый останавливающийся поезд просто “высыпает” пассажиров прямо на нашего пострадавшего, но переговорное устройство на платформе станции молчало и никак не реагировало на мои призывы о помощи.

Какие-то 15 минут показались вечностью, человек все никак не отходил от приступа, а помощи не было.

И тут, как ясно солнышко сквозь тучи, к нам через толпу очередного потока пассажиров движутся два сотрудника в фуражках с улыбками и сотрудницей метрополитена, у которой в руках бутылочка не то нашатыря, не то корвалолу и чашечка воды…

Два красавца в форме мигом заняли нужные позиции: руки в боки, ноги на ширину плеч, барышня из метро пытается справится с крышечкой на пузырьке, оставшиеся с самого начала пассажиры все так же пытаются оказать человеку хоть какую-то помощь и недоумевают от происходящего.

Я вспоминаю, как фотографировал показуху от МВД, на которой нас убеждали, что их сотрудники могут не хуже американских копов оказать доврачебную помощь в любой ситуации.  А тут вот прям вживую вижу, как сотрудник МВД предлагает булавкой или хотя бы проволокой язык человека проколоть и примотать к одежде.

Каменный век.

Через полчаса приехала скорая, и мы эвакуировали пострадавшего на мягких носилках. Милиционеры такие носилки явно впервые видели, но при этом быстро смекнули, что держать ноги куда легче, и нам с товарищем, у  которого повреждена рука, пришлось по сути тянуть все самим.

Потом с трудом впихнулись на пустой эскалатор. Долго стояли на нем, пока его пытались запустить, поняли, что ничего не выйдет, и пошли через толпу людей на работающий. Дальше полоса препятствий из турникетов, над которыми нам пришлось тянуть человека, подняв руки с носилками во весь рост, дабы не ударить пострадавшего. Потом задача на логику и ловкость: две двери, подпертые какой-то суперпружиной и настолько узкие, что пришлось пропихиваться вместе с пострадавшим и по цепочке передавать носилки и обегать вокруг дверей, борясь при этом с потоком пассажиров. Потом ступеньки на выходе из перехода, которые, как всегда, были заняты всем, чем угодно, даже лежачими телами, одному из которых я чуть не наступил на руку. Карету скорой помощи мы увидели сразу, но добраться до нее нужно было, преодолевая торговые раскладки и обходя припаркованные с нарушением ПДД машины.

В стране уже скоро год как война, и вроде как объявлен особый режим готовности всех служб. Да только, видать, государство во всем полагается на волонтеров и больных  людей, как меня назвали в этот день там на станции, когда заставлял тех, кому положено, хоть что-то сделать. У нас уже начались по городам теракты с мощными взрывами, а в столичном метрополитене до сих пор не расчищены пути эвакуации и персонал не знает, что ему и как нужно делать. Сотрудники милиции всегда “паслись” на пересадочных станциях до войны, “трусили” заробитчан, едущих на побывку домой с киевских строек, а сейчас - неделю их уже не видно.

При этом рекламы в метрополитене меньше никак не становится, и она все больше норовит тебя задавить, мерцая, выжигая цветами и шумя, как будто эпилептик в приступе. А не стало ли это как раз причиной приступа?

Идя дальше по своим делам, я увидел еще одну скорую с мигалками, пытающуюся добраться к тротуару у другой станции метро, а вечером по дороге домой наблюдал, как врачи скорой помощи пытаются на эскалаторе вытащить наверх еще одного пассажира, которому стало плохо.

А потом вспомнил давнишнюю историю, как я помог беременной, которой стало плохо в вагоне, вывел посадил на лавочку на станции, а тетка из метро с большущей шваброй и грязной тряпкой сказала:

- Не волнуйтесь, вы у нас пятая за утро...