Странная связь между умом и этикой,  нравственностью и сообразительностью. Она, эта связь, непрямая, какая-то косвенная. Умный подлец или совсем уж глупый святой – скорее исключения, скорее их и не бывает вовсе. 

Раньше, пару лет назад, я силился ум и нравственность категорически разделять, считая понятиями разного порядка. Бывало, я прощал глупцу, что он «за Януковича». Сейчас быть «за Новороссию» или «за оккупацию Крыма» не могу простить никому, даже очень необразованным. Даже почти святым. Мне их святость кажется с гнильцой.

В прошлом году мне стало плевать, по каким причинам тот или иной человек оправдывает убийства на Майдане – то ли от врожденной подлости, то ли от слабости мышления. Объявлявший о таких оправданиях исключался из круга... кого? людей, что ли... и становился некой фигурой, функцией, взаимодествие с которой могло быть только функциональным. Выказать к ней гадливость, например.

Но бывали непростые случаи. Например: знакомый, средних лет, без ВО, правда, но и почти без ВП, мастер в мелкой мастерской, в меру начитанный, неглупый, хороший отец и верный муж. Когда-то чуть было не стал послушником при монастыре, но будущая жена удержала. Симпатичный в общем человек. Януковича он, скрепя сердце, оправдывал, а Майдан в целом осуждал. Меня называл «революционером», а революции понимал как зло. В марте Россию воспринял с надеждой (страна, мол, богатая, а главное – в Европе нас никто не ждет и будут считать второстортными), но я его уже не слушал, не желая растерять остатки симпатии.

Можно решить, что, в общем-то, хороший человек, даже когда-то трудившийся над собой, в те дни размышлял наивно, поверхностно, что у него не хватает знаний и кругозора, что это простительно. Но для отца двоих детей мыслить наивно, не чувствовать зловещего идиотизма присоединения к России – сомнительно уже само по себе. Да, можно сказать, что хороший в обычной жизни человек попросту не справился с экстремальной интеллектуальной задачей, ошибался, – однако дальнейшие его эволюции, которые я знаю с чужих, но верных свидетельств, говорят кое о чем еще.

Лето и осень, как я узнал, он провел спокойно, сдержанно-оптимистически. Верил, что все скоро наладится, что война на Востоке – это то же, что в Крыму, но с небольшими перестрелками. Телевизор, как он считал, слишком уж нагнетает. Немного стреляют, скоро прекратят. К январю он встревожился поболе, а в бытовых трудностях и в ужасах войны стал обвинять Майдан, с него, мол, все началось. Вероятно, на этом этапе ему пригодилась теория о разрушительности всяких революций. К тому моменту он потерял работу, и стало известно, что его старший сын попадает под российский военный призыв. Сейчас он, как говорят, сквозь зубы, но настойчиво, постоянно ноет, почему же путинская армия никак не добьет украинскую, сколько уже можно ждать.

Собственно, это последнее известие о нем, этом моем в прошлом знакомом, и заставило задуматься. Был еще недавно честный, хороший человек, труженик, не способный, я уверен, на низость, может, простоватый, но это не грех, даже готовившийся принять на себя монашеский подвиг... но сейчас желающий, настойчиво желающий смертей, убийств, войны и оккупаций. Или действительно у него не хватает воображения связать свои мелкие по сути проблемы с горем тысяч и тысяч, но не надо на то такого уж воображения. Или его эгоистичность столь велика, что не выдерживает он малейших тревог? Или был не такой уж он хороший, как мне тогда казалось? Что уж точно, так это то, что простоватость и отсутствие высшего образования ничего не оправдывает.