Мне 36, я родился и вырос в Донецке. Прожил в этом городе большую часть жизни. Выехал из него в июле 2014-го, вскоре после того, как там появились «ополченцы» Гиркина-Стрелкова. Сейчас живу в Киеве, однако время от времени совершаю поездки в родной город. Последняя такая поездка продолжалась с 1 по 7 февраля, и мне хотелось бы поделиться тут своими впечатлениями и наблюдениями.

Мне кажется, что в моей ситуации есть определенное преимущество: ведь я могу сравнивать жизнь на «большой земле» с жизнью людей в зоне АТО и, не находясь в Донецке постоянно, отслеживать постепенные изменения, происходящие с городом и остающимися в нем жителями.

По новым правилам, для проезда на территорию, неподконтрольную украинской власти, необходимо оформить специальный пропуск в одном из семи пропускных пунктов, из которых, фактически, работает только один – в поселке Великая Новоселка, что находится по пути из Запорожья в Донецк. Мне удалось сделать это, несмотря на сумасшедшие очереди и полнейший бардак, царящий в «штабе» при местном РОВД, где происходит оформление пропусков.

Самый главный вопрос, которым задаются там буквально все: «Для чего эта пропускная система нужна?» Что она позволяет упорядочить? Кого и от чего защитить?

Я ехал в Донецк с большим туристическим рюкзаком. На него никто не обратил внимания: ни наши солдаты, ни сепаратисты. И на обратном пути то же самое. При желании я мог бы провезти туда и вывезти оттуда все, что угодно. Вообще, при проверке документов на блокпостах меня не покидало ощущение, будто все это какая-то игра, какой-то спектакль. Несерьезно все это выглядит – при том, что выражения лиц у всех участников игры очень серьезные.

Что касается самого Донецка, то от того, что я наблюдал там, у меня возникало чувство уже не спектакля, а просто абсурда. Работающие ювелирные магазины соседствуют с очередями за гуманитарной помощью. Постоянно слышны звуки залпов и разрывов. Состоящая из пенсионеров очередь в кассу, чтобы оплатить услуги «Укртелекома».

Полки супермаркетов заставлены товарами, привезенными из других областей Украины, в том числе, из Галичины: «Перша приватна броварня», «Моршинська», соки «Galicia», и конечно же, сладости от «Roshen». Даты производства (разлива, упаковки), как правило, октябрь-декабрь 2014. Товаров, произведенных в России, я не заметил. В супермаркете «Брусниця» я неожиданно смог расплатиться карточкой «ПриватБанка». Однако это не терминал. Насколько я понял, это что-то вроде покупки в интернет-магазине.

Город пытается делать вид, что живет. Театры (в том числе кукольный) работают. Концертный зал филармонии тоже. Интеллигенция собирается на литературные вечера и на выступления местных бардов. Эти люди убеждены, что, не покидая город, продолжая жить, словно в мирное время, они поступают правильно. Им кажется, что, если прекратятся обстрелы, жизнь города постепенно вернется в прежнее русло.

Однако мне, дончанину, имеющему возможность взглянуть на родной город свежим взглядом, более-менее очевидно, что жизнь в нем постепенно угасает.

Днем Донецк напоминает сейчас просто большой райцентр. С наступлением темноты, часам к семи-восьми вечера, он производит впечатление уже маленького райцентра с редкими прохожими и автомашинами. «Ополченцев» на улицах сейчас стало заметно меньше, чем осенью. Зато постоянно слышны звуки обстрелов. Ночью я был разбужен ими несколько раз. А вот местные жители к ним уже привыкли, и, как правило, не просыпаются.

Еще осенью я обратил внимание на то, что город живет слухами. Тогда, в относительное затишье, многие поговаривали о том, что вскоре на территории «ДНР» начнет хождение российский рубль. Теперь же я обратил внимание на слух о том, что якобы скоро «ополчение» отодвинет линию фронта поближе к Запорожью и Днепропетровску, и тогда военные действия будут идти уже на территории тех областей. Благодаря этому, в Донбассе, наконец, настанет мирная жизнь.

Большинство убеждено в том, что украинская армия ведет войну именно с гражданским населением, и потому занимается целенаправленными обстрелами жилых кварталов, остановок, школ и больниц. Многие верят в «укропских диверсантов», колесящих по городу с минометами.

Когда случается очередной обстрел гражданских объектов, они восклицают: «Ну вот видите! Украинские фашисты воюют с нами, мирными людьми. А ополчение нас защищает».

Но, разумеется, в городе остаются и люди, устойчивые к российской пропаганде и лояльные Украине. Мне довелось с ними поговорить. Одна семейная пара, к примеру, живет в районе, где уже довольно давно нет света и отопления. Шутят: «Ну, зато телевизор и радио не работают. Хоть такая польза».

Есть и те, кто считает одинаково виновными обе стороны: «Хочется послать подальше и тех, и этих! Еле сдерживаю себя, чтобы не поддаться чувству ненависти и к тем, и к другим».

В Киеве частенько можно услышать вопрос: «Ну почему люди не выезжают оттуда? Тем более, если они против так называемых народных республик?» Нормальному человеку это действительно трудно понять. У каждого какие-то свои причины, обстоятельства. Но побывав в Донецке, прожив там целую неделю, мне хотелось бы поделиться вот каким впечатлением.

Примерно на четвертый день я заметил, что Киев, да и вообще спокойная мирная жизнь, начинают казаться мне чем-то нереальным. Словно приснившимся. Напротив, жизнь в Донецке, под постоянные звуки выстрелов и разрывов, начинает казаться мне единственно возможной и подлинной. И желание поскорее покинуть Донецк отчего-то ослабевает.

Это трудно объяснить. Возможно, люди, живущие там, независимо от их взглядов, испытывают нечто подобное? Не исключаю: если бы я задержался там подольше, то начал бы воспринимать обстрелы и опасность для жизни как нечто естественное, привычное.

Как бы то ни было, но я выехал оттуда. Автобусом до Запорожья. И сейчас, в Киеве, уже Донецк кажется мне нереальным, невозможным. Словно привидевшимся в дурном сне. Я читаю новости об очередном обстреле, в котором погибли простые люди, и задаюсь вопросом: «Ну как можно там находиться?»