То, что происходит сейчас с Россией, - это такая боль, что трудно выговорить. А  пять с лишним лет назад эта боль еще как-то выговаривалась. Вот заметки августа 2008 г., когда умер Солженицын и сразу же началась война с Грузией. Здесь ни слова об Украине. И всё – о ней. 

4 авг. 2008  г. Умер Солженицын. Первое чувство – что теперь страна обрушится. Не стоит государство без праведника, как и село. И дело не в политическом влиянии Солженицына (нулевом), а в том, что он, как личность, скреплял страну, одушевлял, собирал в единое лицо. Не  президенты или премьеры, а именно он. И это не мистика...

 Солженицына похоронили 6–го августа. А в ночь с 7–го на 8–ое грянули  кавказские события. Разрешились они, как известно, в пользу России, даже с геополитической прибавкой в виде двух маленьких республик. Казалось, бы ничуть она не обрушилась. А между тем...

Ни одна страна не заинтересована больше России в территориальной целостности: складывалась из этнически разных территорий, которые при малейшем удобном случае готовы заявить о своем суверенитете. Теперь этот удобный случай им подарен. Между государствами, как и между людьми, действует золотое правило: не делай другому того, чего не желаешь себе. Когда одна страна подрывает принцип территориальной целостности другой, то обрекает себя на такой же подрыв. Соединенным Штатам, признавшим Косово, это не грозит, поскольку Косово от них далеко и Штаты не имеют территориально–этнического деления. А вот России этот  принцип стоило бы беречь как зеницу ока, поскольку речь идет о территориях, прилегающих к ее собственным границам и подающих нагляднейший пример ее субъектам. Вот уже и ингушетская оппозиция заявила о праве республики на выход из России, и освободительные движения в Татарии и Башкирии тоже приводят этот аргумент: почему Абхазии и Осетии выходить из Грузии можно, а нам из России нельзя?

27 авг.  Очень тяжелое чувство. Кажется, Россия себя загнала в тупик. Проглотила крошечные грузинские территории - а рвать ее будет всем северным Кавказом, мусульманскими республиками, Дальним Востоком, Сибирью. Кажется, что и впрямь со смертью Солженицына держава начинает сыпаться, причем под патриотические  крики. Ее деленье будет происходить по правилам ее умноженья.

 28 авг. 2008. Слово «Россия» сейчас у меня  выговаривается с трудом. Больно. Даже читая курс по Достоевскому, поймал себя на том, что «Россия» звучит иначе, чем раньше. Как «Северная Корея» или «Куба», т.е. либо с сарказмом и гневом, которого во мне нет, либо с болью, которую хочется запрятать поглубже, - а значит, пореже это слово произносить. Для меня это лирика, а не политика.

 Особенно тяжело, что Россия как бы вернулась в свое прошлое, в СССР. До сих пор ее имя звучало в какой-то мере непорочно. Благодаря Горбачеву и Ельцину ей удалось отмежеваться от Советского Союза и его преступлений и предстать жертвой мирового коммунизма, который она сама же и низвергла. Двадцать лет, 1988 – 2008, имя России звучало гордо – если и небезупречно, то в моральном смысле все-таки неукоризненно. И вдруг враз зазвучало так, что приличному человеку остается то ли скривиться или нахмуриться,  то ли выразить соболезнование или насмешку...  то ли промолчать. Символически - да и геополитически - она взяла на себя теперь все счета, по которым, казалось, уже сполна заплатил, распавшись, СССР. А теперь в очередь на распад встала сама Россия, подписав себе приговор, - тот закон, по которому ее будут раскраивать. Всем вдруг стало ясно, что распад СССР - полумера. И теперь в повестку мирового сообщества на ближайшие 20-30 лет может войти развал России. К этому приложат руку все: и Китай, и Япония, и мусульманские страны, и Восточная Европа, и Украина, и Скандинавия, и Балтика, и российские же кавказские и поволжские республики. Все это тяжело и страшно, и дай Бог, не выпадет на долю нашего поколения, но уже следующему придется расплачиваться за пиры отцов, за поход на Поти.

 Казалось бы, ошибка ничтожная в сравнении с преступлениями США в Ираке, с сотнями тысяч погибших. Но репутацию страны, как английский газон, нужно выращивать непрерывно на протяжении столетий. Америка за 230  лет нарастила себе такой символический капитал, что даже постыдные  войны в Сербии и Ираке не промотали его окончательно. Тем более, что собственный народ американская власть не убивает и не обворовывает и выборы проводит честно. А у страны, которая в 1991 г. начала даже не с нуля, а с минуса, с огромных моральных долгов СССР, просто не накопился моральный капитал, который она могла бы потратить даже на вылазку в Гори и Поти. У нее в кармане дыра, и просунув руку в этот карман, она его еще больше разодрала. Ей бы заняться своим обустройством, хотя бы в Подмосковье, которое еще лежит в пореволюционной разрухе, почти все поместья и дворцы догнивают. Ей бы накормить народ в провинции. Ей бы сохранить свое вымирающее население. Построить дороги и т.д. и т.п. А она к миллионам своим квадратных километров хочет добавить еще несколько сотен. Неужели ничего другого не умеет? И «воевать» кавказские племена ей понятнее и привычнее, чем развивать нанотехнологии и богатеть трудом и умом, а не дарами  природы?

Конечно, США несут вину за слом международного права.  Но нынешняя Россия фактически делает все, чтобы Америку обелить, жалко ее копируя, а себя подставляя. Переводя стрелку с Америки на себя.  В результате та опять становится светочем миру.  Боюсь, что не России с ее коммунистическим прошлым и криминальным настоящим учить Америку международному праву. Кому учить, не знаю.  Все–таки выборы в Америке не чета  российским, и есть надежда на исправление внешнего курса изнутри, есть резерв честности и свободы.

Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Поэтому глупо сейчас набычиваться... Вот это досаднее всего: гибнуть за пустяк, за радость почваниться над крошечной Грузией и набить деньгами карманы осетинских министров.

 29 августа 2008 г.  «Согласно данных ВЦИОМ, можно констатировать ухудшение отношения россиян к грузинам после событий в Южной Осетии. Об этом заявил 51% опрошенных. 41% респондентов отметили, что их отношение к грузинскому народу осталось прежним, а у 2% оно даже улучшилось. В отношении россиян есть возрастная закономерность: больше всего изменивших свое мнение о грузинах россиян среди молодежи. В возрастной категории 18-24 лет отношение к жителям Грузии ухудшилось у 54% опрошенных, в возрасте 25-34 и 45-59 лет – у 48%, в возрасте 35-44 лет и от 60 лет и старше – у 52%».

 А вот насколько улучшилось отношение россиян к осетинам или абхазам, статистика не сообщает.  Зато грузин теперь можно ненавидеть с полным основанием. Кажется, что население только и ищет повода для ненависти - к кому угодно: грузинам, украинцам, полякам, американцам, черным, желтым. Душевное состояние   замешано на фобиях, и все, что их разжигает и укрепляет, вызывает приступ национального восторга.  А кого здесь любят? Ни одной настоящей филии, сплошь фобии. Даже себя и своих по-настоящему не любят, боятся,  а встретив за границей, стараются обходить. Вот это страшно - такая всененавистливость, которая разжигалась, конечно, еще в 20 в. («классовая борьба», «враги народа»). 

В России никак не могут понять, чем так возмущается Запад. Ну опустили маленькую Грузию - так не до смерти же. И кому она нужна, Грузия, со своим боржоми? А Россия большая, у нее всего много: нефти, газа, леса, земли, с ней выгодно дружить. Так чего же Запад уперся и встал на сторону Грузии?  Власти не устают повторять, что ждут от Запада здорового прагматизма. Прямо-таки новое российское заклинание: «прагматизм» (как когда-то «коммунизм»). Давайте торговать. От России много всего можно получить, зачем вам какая-то фруктовая республичка? И совершенно не понимают: ни вожди, ни население - что у Запада есть моральные принципы, которые выше прагматизма. Помочь слабому, защитить от сильного громилы,  поддержать  свободно выбранную власть.  Хотя прагматика может и брать свое, но между нею и идеалом складывается компромисс, выбирается нечто среднее.

А  Россия от чистого «идеализма», т.е. идеологии советской эпохи, метнулась к чистому прагматизму и не может понять, как это Запад, который учил ее торговать, предпочитает теперь быть в торговом убытке, потерять дружбу сильной державы, -   встать на сторону слабого и бедного. Такой типовой российский бинаризм: идеализмом мы объелись, будем теперь циниками. Запад все время ищет среднего пути, потому что понимает, что у политики есть два крыла: экономика и мораль, и потеряв одно, легко разбиться о голую выгоду и все потерять. Россия же искренне не понимает: вы что, нашу нефть хотите на их боржоми променять?  Не может поверить. И тогда усматривает  другой мотив: козни против России, самоцельную ненависть Запада и всего мира к ней. Ненависть в России понять легче всего - и ответить ненавистью.

Напоследок вернемся к Солженицыну. Вот что писал он сорок лет назад:

"Перестав пригребать державною рукой соседей, желающих жить вольно и сами по себе, - обратим свое национальное и государственное усердие на неосвоенные пространства Северо-Востока, чья пустынность уже нетерпима становится для соседей по нынешней плотности земной жизни. <…> Это будет означать, что Россия предпримет решительный выбор САМООГРАНИЧЕНИЯ, выбор вглубь, а не вширь, внутрь, а не вовне; всё развитие своё - национальное, общественное, воспитательное, семейное и личное развитие граждан, направит к расцвету внутреннему, а не внешнему.

Это не значит, что мы закроемся в себе уже навек. То и не соответствовало бы общительному русскому характеру. Когда мы выздоровеем и устроим свой дом, мы несомненно еще сумеем и захотим помочь народам бедным и отсталым. Но - не по политической корысти: не для того, чтоб они жили по-нашему или служили нам.«  (»Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни«, сб. »Из-под глыб", 1974)