Уривок із розповіді добровольця з Донбасу 24 каналу про те, як починалась окупація Донецької області та яким було життя в умовах "русского мира".

Микола Анацький народився і виріс у Донецькій області. Після того, як його рідний Бахмут було звільнено від окупації, він пішов добровольцем у батальйон "Донбас". У його складі побував у найгарячіших точках на сході України. Потім – перевівся до лав батальйону ім. Кульчицького.

Зараз молодший лейтенант Микола Анацький – офіцер групи інформації та комунікації Національної гвардії України.

Його історія – яскравий приклад того, як війна впливає на життя людей. Уривок цієї історії – про початок окупаціїї та все, що відбуваось у його рідному Бахмуті після захоплення проросійськими бойовиками.

"Я родом из Бахмута. До войны наш город считался одним из самых чистеньких, красивеньких и довольно перспективных в Донецкой области. Достаточно крупных предприятий, работа всегда была – шампанское, алебастр, гипсокартон, турки прямо перед началом войны выкупили мебельную фабрику. Вот я у них работал инженером по планированию производства.

После школы хотел пойти в армию. В десантуру. Был парнем достаточно мощненьким, килограмм под 100. Специально ради армии похудел на 18 килограмм. Поступил в институт на бюджет. Продолжил заниматься, думал, что отучусь в институте и сразу – в армию. Отучился, но не прошел медкомиссию. Занимался тяжелой атлетикой, были небольшие травмы. Их хватило, чтобы в армию меня не взяли. Даже не расстроился. Почему-то все равно знал, что буду военным. Возможно – не всегда, но какой-то промежуток своей жизни – точно.

Читайте также: Те, кто разбогател в Луганске на фоне войны, не хотят ее окончания

Дедушка у меня военный был, во Вторую мировую до Берлина дошел. Всегда для меня был героем. Отец, как обычно – срочку отслужил и все. Получилось, что я пошел по стопам деда.

Вот как Средневековье "Темными веками" называли, так и в нашей истории оккупация – темные времена. Не понятно было, что вообще происходит. Сначала в Славянске началось сепаратистское движение. Нас это тогда не затронуло, хотя мы были ближе к Донецку. Когда в Славянске все затянулось, эти все "товарищи" начали к нам приезжать. Приехали, захватили госадминистрацию на несколько дней, сбили герб со здания, повесили свой флаг. Потом через несколько дней они собрали все и уехали.

Местные поговаривали, что откупились от них тогда. Потом сепары вернулись. Что происходило? Обстановка в городе была странная. Магазины частично не работали. Продукты не завозили, банкоматы все побиты, наличку снять было практически невозможно. В отделении "Приватбанка" сепары сделали штаб. Грабили ювелирные магазины. Только садилось солнце – город умирал.

На закате на улицах стотысячного города наступала абсолютная тишина, не было ни музыки, ни компаний. Никого! Если слышался звук проезжающей машины – по-любому ехали эти "товарищи", которые нам не товарищи. Какая-то стрельба по ночам периодически звучала. Абсолютно непонятно было, чем это все может закончиться. Мой дом находится недалеко от воинской части, вот той, которую штурмом пять раз пытались брать.

Первый штурм. Ночью часть обстреляли из гранатометов, со стрелкового оружия. Сначала шок у всех был. На тот момент у нас никто никогда такого не слышал. Закончилась стрельба – начали летать вертолеты Ми-24. Весь город не спал. Тех, кого не разбудили звуки стрельбы, разбудили вертолеты. Они летали низко, и я когда увидел на них желто-голубые кружочки, подумал: "Фууух, наши!". Сразу полегчало.

Третий штурм воинской части был уже с тяжелой техникой. Пятый – был самым жестким, тогда как раз танки расстреливали часть. Наш дом рядом, в нем все трясется. Отец сказал сесть у несущей стены – самое безопасное место. Я сидел на полу под стеночкой, чувствовал эти горячие волны воздуха после каждого выстрела. И вот это ощущение такого липкого страха, когда ты понимаешь, что сейчас уже все может закончиться, совсем все – а ты ничего не можешь сделать...

Я такого страха больше никогда не испытывал и пообещал себе, что больше никогда испытывать не буду. Абсолютная беспомощность. Перед твоим домом разворачиваются исторические события, которые повлияют на твою жизнь, на жизнь всех вокруг, ты поддерживаешь одну из сторон полностью. Но помочь никак не можешь. Такого страха реально не испытывал нигде. Даже во время первого боевого выезда в Дебальцево. Понятно, что там тоже был страх – все боятся. Но там был абсолютно другой страх.

А тогда, сидя у стены дома во время штурма, просто была паника, потому что непонятно, что делать, куда бежать. Делать что-то хочется. Но ты сидишь и понимаешь, что ничего особо сделать не можешь.

Сколько себя помню, у нас дома была стройка. Отец мечтал, чтобы у нас был свой двухэтажный дом, большой и красивый. В строительство этого дома он вкладывал все. Наступил момент, когда стало понятно, что пора съезжать.

Мы и так были в шоковом состоянии от всего происходящего, а отцу из-за необходимости бросить то, во что вкладывал всю жизнь, было еще хуже. Он говорил: "Вы уезжайте, я тут останусь". Мама сказала, что ничего подобного не будет. Отец несколько дней молчал, ничего не говорил, а потом озвучил свое решение: "Так, будем уезжать все. А дом сожжем, чтобы никому не достался!". Вариант остаться даже не рассматривали.

Мне повезло со всей семьей, воспитание было очень проукраинским у нас. Дед говорил на чистом украинском языке. Отец всегда считал себя патриотом Украины. Я учился в единственном украинском классе нашей школы. Дома мы на украинском языке не разговаривали, но всегда были проукраинские.

Как раз перед тем, как город окончательно оккупировали, я сдал паспорт – пришло время менять в нем фотографию. Только сдал – на следующий день захватывают паспортный стол, который находился в том же здании, где сепары сделали штаб. Пришлось туда идти, чтобы забрать паспорт, деваться некуда было.

Читайте также: Многие мужчины Луганска пошли воевать от полной бедности

А у меня тогда такая ненависть к сепарам была, что, наверное, если бы у меня тогда была бы с собой граната – вот взорвал бы! Тогда на поверхность повылазил весь криминалитет, люди, которые были никем, взяли в руки оружие и почувствовали силу. Были там вроде бы нормально одетые люди, в возрасте уже, они приходили и предлагали им свою помощь.

Помню, сепары ходили с такими маленькими избирательными шкатулками, и собирали деньги "На новую республику". Два человека с автоматами. Один – совсем пьяный, второй или только собирается выпить или уже нормально подвыпивший. Это было символично: новая республика и два пьяных тела с автоматами. Все негативное, что для меня может быть, я все видел в них. С их "русским миром" наш мир тогда полностью разрушился, сейчас из-за их "русского мира", наш мир полностью перестроен.

В паспортный стол я прошел спокойно, он был закрыт. Когда возвращался обратно – проходил мимо здания СБУ, которое как раз захватывали. Те, кто захватывал СБУ, сильно отличались от тех, кто стоял у их штаба. У СБУ ребята все были под два метра ростом, в одинаковых камуфляжах, трезвые, мощные, автоматы у них были АК-100. У таких автоматов пластиковый приклад и он складной. Ну, вот было заметно, что это – спецура. Когда смотрел, на все то, что там происходило, выглядело так, будто это все – не по-настоящему".

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram