Решит ли Дональд Трамп китайский вопрос – или китайский вопрос решит Дональда Трампа?

Если главной угрозой для внутренней безопасности США во время избирательной кампании 2016 года Дональд Трамп называл неконтролируемую миграцию из стран Латинской Америки, то на международной арене главной угрозой, по его мнению, был Китай. Причем представлял "китайскую угрозу" будущий глава США совсем не так как это было привычно для американского экспертного сообщества.

Угрозу со стороны КНР прежде в основном оценивали как военную, способную изменить баланс сил в Восточной Азии, и, следовательно, в мире в целом. Иными словами, КНР рассматривалась прежде всего как геополитическая угроза, особенно с учетом впечатляющей модернизации Народно-освободительной армии Китая. Дональд Трампа в ходе своей избирательной кампании два года назад описывал КНР прежде всего как угрозу экономическую.

Читайте также: Вливания Китая могут существенно изменить баланс сил в противостоянии США и Турции

По его мнению, Пекин настроен на экономическое мировое доминирование. Именно для противодействия этой угрозе кандидат от Республиканской партии в 2016 году обещал ввести 45% пошлины на все китайские товары в случае своей победы. А геополитическое измерение в противостоянии между США и КНР добавилось в мировосприятие Дональда Трампа только в декабре 2016 года, после инцидента с американским беспилотным подводным аппаратом в Южно-Китайском море и после разговора с главой непризнанного Китаем Тайваня Цай Ин-вэнь. Однако даже после этого Дональд Трамп, в отличие от своих министров, говорил о КНР прежде всего как об экономической угрозе.

Контраст между экспертным консенсусом в США по характеру угрозы со стороны КНР и представлениями Дональда Трампа вовсе не означает, что в этом случае нынешний глава Белого Дома ошибается. Напротив, с учетом тех рисков, которые генерирует для США китайская политика, 45-й президент США может быть гораздо ближе к истине.

Действительно, КНР за последние 15-20 лет провела впечатляющую модернизацию вооруженных сил, увеличив свою способность демонстрировать силу в регионе Восточной Азии и тем самым пугая ближайших соседей. Однако китайская военная доктрина и  сегодня предусматривает активную оборону в прибрежных морях и прежде всего направлена ​​на предупреждение возникновения  сценариев, которые являются нежелательными для Пекина.

Например, речь идет о возможном провозглашении Тайванем (Республикой Китай) независимости. В этом случае КНР постарается покорить Тайвань, противодействуя при этом попыткам США и Японии прийти на помощь этой островной стране. Главной же целью Пекина в процессе военной модернизации является недопущение повторения событий "века унижения" (1839-1949 годы), периода, когда западные страны и Япония, опираясь прежде всего на военные преимущества, были способны навязывать Пекину неравноправные соглашения. КНР усвоила уроки Войны в заливе 1990-1991 годов, стремительный проигрыш Ирака в которой оказался шоком для Пекина.

Именно после этого китайцы инвестировали миллиарды долларов в системы предупреждения и ограничения доступа (A2/AD), которые должны в случае необходимости максимально усложнить для США депонстрацию силы в прибрежных морях Восточной Азии. Речь идет о противокорабельных баллистических и крылатых ракетах, системах ПВО, системах радиоэлектронной борьбы, подводных лодках и минах. Эти вооружения в совокупности должны гарантировать, что США и их союзники уже никогда не смогут решить "китайский вопрос" исключительно с помощью военной силы.

В свою очередь, этот подход дал китайскому руководству возможность перейти к реализации плана, который действительно мог бы превратить КНР в мировою державу №1. Речь идет о программах вроде плана "Made in China 2025". Суть этого плана в том, чтобы создать "в тепличных условиях" китайские компании, призванные доминировать в секторах экономики будущего. Тем самым КНР должна вытеснить американские, европейские, японские и южнокорейские компании из отраслей производства товаров и услуг с высокой добавленной стоимостью.

Читайте также: Китайские хакеры нацелились на уязвимости в правительственных сетях США

Именно поэтому Дональд Трамп и его экономические советники-ястребы (Питер Наварро, Роберт Лайтхайзер, Ларри Кудлоу), возможно, понимают природу китайской угрозы гораздо лучше, чем большинство американских профильных экспертов. Самым страшным сценарием для США было бы повторение развития событий, которые имели место в начале XX века, когда кайзеровская Германия начала доминировать в ведущих сферах тогдашней промышленности (электротехника, химия), вытесняя мирового гегемона Великобританию с ее традиционных рынков. Как и тогда для Лондона, повторение сегодня такого сценария для Вашингтона не означало бы ничего хорошего.

Однако даже если в анализе природы китайской угрозы администрация Трампа и сам американский президент пошли гораздо дальше, чем большинство американских экспертов, то предложенная ими политика на китайском направлении вызывает вопросы. Оружием США в противодействии экономическим амбициям КНР, как и планировалось, стали пошлины. Пока они введены в отношении импорта китайский товаров на 34 млрд. долларов, и еще на 16 млрд. долларов импорта пошлины начнут действовать 23 августа 2018.

В целом же Дональд Трамп угрожает обложить пошлинами все 505 млрд. долларов импорта китайских товаров. Такие шаги Белый Дом предпринимает, поскольку считает, что имеет над КНР асимметрическое преимущество – весь американский импорт товаров в КНР в 2017 году составил лишь 130,5 млрд. долларов, а потому в Пекина нет возможности симметрично ответить на американские пошлины, даже распространив их на весь китайский импорт товаров. Это, а также гораздо большая зависимость КНР от экспорта, может в представлении президента США сделать Пекин значительно более уступчивым.

Насколько такая политика будет эффективной спрогнозировать трудно. Прежде всего, одной из проблем американского подхода является то, что во взаимодействии с КНР по вопросам торговли США хотят достичь не только прекращения правительственных дотаций в рамках программы "Made in China 2025". Вашингтон также интересует уменьшение дефицита торговли с КНР и облегчение доступа американских компаний на китайский рынок. Пекин, в свою очередь, готов был закупить дополнительно американской продукции на 200 млрд. долларов, а также начать дальнейшую либерализацию доступа к национальному рынку – правда, на своих условиях и по своему графику.

Однако посол КНР в США Цуй Тянькай четко заявил, что Пекин не готов идти на уступки по программе "Made in China 2025", понимая значение ставок в этой игре. Кроме того, администрация Дональда Трампа противоречия с КНР по вопросам торговли воспринимает как игру с нулевой суммой, и это касается также китайской программы развития перспективных отраслей экономики. В таких условиях Пекину очень трудно идти на какие-то уступки – это будет рассматриваться как фактическая сдача национальных интересов и проявление слабости, чего не может позволить себе авторитарное правительство, легитимность которого держится на национализме и имидже КНР как сильной державы.

Кроме того, угроза ввести пошлины в отношении всех 505 млрд. долларов китайского импорта товаров в США может оказаться ударом, который рикошетом ударит и по американским корпорациям. Глава МИД КНР Ван И недавно заявил, что 60% так называемого американского дефицита в торговле с КНР на самом деле создается товарами не китайских, а иностранных компаний. И это замечание выглядит вполне обоснованным. В таком случае угроза Дональда Трампа обложить пошлинами все импортные "китайские" товары может ударить и по США.

Идеальным ответом Вашингтона на программу "Made in China 2025" могла бы стать аналогичная американская программа инноваций. Однако этому препятствуют два обстоятельства. Во-первых, ее финансирование из бюджета США означает необходимость добиваться согласия Конгрессом, который явно будет требовать необходимых для себя уступок по другим вопросам. В таких условиях введение пошлин, которые относятся к полномочиям исключительно исполнительной власти, выглядит для Белого Дома вариантом попроще. Кроме того, новые федеральные программы в условиях уменьшения поступления налогов после соответствующей реформы в конце 2017 года означать еще больший дефицит бюджета, и, как следствие, увеличение государственного долга США.

Читайте также: Напряжение между США и Китаем нарастает

В итоге мы наблюдаем столкновение двух принципиальных моментов. Во-первых, Дональд Трамп и его советники гораздо лучше понимают экономическую природу китайской угрозы. Не зря в Пекине сегодня убеждены, что Белый Дом приступил к комплексной стратегии сдерживания КНР, в которой экономическому блоку вопросов придается не меньшее значение, чем геополитическим и военным вопросам.

Во-вторых, выбранные в этом противостоянии инструменты могут оказаться неэффективными и даже могут ударить по интересам США. В определении курса американской политики в отношении к КНР Дональд Трамп выглядит неплохим диагностом, но довольно слабым врачом.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram