Есть несколько тем, которые меня не оставляют. Одна из них – объективность СМИ, точнее – то, как её трактуют сами журналисты. Но сначала – небольшое отступление.

Каждый, буквально каждый из нас (кто вообще об этом задумывался) знает: мы все скроены из шаблонов, из клише. Они помогают нам жить. Дышим, двигаемся, даже чувствуем и говорим мы большую часть времени "на автопилоте". И в каждой среде, а уж в профессиональной особенно, есть некие стереотипы, которые (совершенно ошибочно) воспринимаются как аксиомы.

Одна из таких "аксиом", то есть прописных (скорее: неписанных) "истин" звучит примерно так: газета (журнал, телеканал, сайт, журналист) должны быть беспристрастными; цензура в СМИ недопустима; право голоса следует предоставлять всем. Отражены должны быть все точки зрения. Объективность – прежде всего!

В этом символе веры, на мой взгляд, игнорируется важнейшая из проблем: проблема выбора, отбора, – и её производная: проблема ответственности журналиста.

Что значит – давать микрофон "каждому", "любому"?

Давайте поставим мысленный эксперимент (на самом деле – вспомним типичную ситуацию). Вот перед нами студия, в которой по одну руку от ведущего сидит четырнадцать раз изнасилованная с выбитым глазом молодая женщина, которой чудом удалось выбраться из (грозненской) мясорубки, но не удалось спасти шестнадцатилетнюю дочь. Она с отсутствующим видом глухим голосом рассказывает (по всему видно – не в первый раз) как их водили на расстрел, как вели себя при этом российские солдаты. Чувствуется, что она уже почти сама не верит в то, как это было…

По другую руку от журналиста сидит бравый, подтянутый, свежевыбритый, увешанный орденами молодой полковник ("настоящий полковник") – неплохо, если с аккуратным шрамом, не портящим его красоту. Он очевидно скучает. Ведёт себя сдержанно: не ёрзает, не хмыкает. Дисциплинированно дожидается соей очереди на высказывание. И когда эта очередь приходит, он начинает с того, что выражает искреннее, глубокое, душевное сочувствие этой несчастной женщине. А потом тонко (или грубо) намекает, что ужасы, которые она пережила (в чём он позволит себе усомниться), несомненно, не могли не повлиять на её душевное состояние. Вот именно таких, растерянных после случившегося с ними несчастья (он так и говорит: "случившегося несчастья" – как будто её девочка-девятиклассница попала под трамвай, а не под взвод солдат), вот именно таких потерянных и не понимающих что происходит (она, стало быть, не понимает, что с ней произошло) людей "используют враги нашей страны для своей пропаганды". Человеческая маска на мгновенье сползает с его лица – и мы видим, кого посадил по другую от себя сторону ведущий этого макабрического ток-шоу, кого пригласил к микрофону, чью "версию" заставляет нас выслушивать.

Мнение, так сказать, против мнения…

***

Когда-то, довольно уже давно, в одном из своих постов я написал следующее (повторю с сокращениями и дополнениями):

"Редакционная врезка в швейцарской "Нашей газете", озаглавленная так: "Украинский кризис – взгляд из Швейцарии":

"Отголоски трагических событий в Украине долетают и до Швейцарии, призванной играть особую роль в этом конфликте в связи с председательством в ОБСЕ. Наша редакция старается оперативно и объективно доносить до вас всю имеющуюся у нас информацию. Мы сознательно отражаем разные, иногда полярные, точки зрения, твердо веря, что в споре, который есть форма диалога, рождается истина. Спасибо всем, кто разделяет такую позицию".

До какой же степени самодовольства и лицемерия нужно дойти, чтобы на голубом глазу утверждать: мы твёрдо верим, что в споре диаметрально противоположных, полярных точек зрения рождается истина.

Истина, стало быть – это усреднённая позиция убийцы и убитого.

Я никак не могу понять, что стоит за их призывом, потребностью, за их журналистским кредо – чтобы непримиримые враги шли навстречу пожеланиям друг друга, пытались сблизить свою позицию с позицией врага?

Де-факто за этими кощунственным призывом скрывается пожелание, чтобы Украина "родила истину" от изнасиловавшей её России.

Как они себе это представляют? Кто и что должен сделать на этих встречных курсах? Украинцы ли должны примириться с тем, что будут истреблены, – или русские должны подавить свою врождённую потребность убивать украинцев? Нет, это, конечно, маловероятно, скорее всего недостижимо. А что же достижимо? Каков тот компромисс между потребностью одних (убивать) и других (уцелеть)?

Наверно, украинцы должны согласиться, чтобы их не убили, а только всех искалечили – выкололи глаза, отрезали языки и отрубили руки. А русские должны сдержать свои врождённые инстинкты и удовлетвориться этим. Так, что ли?

Читайте также: Вбити постправду: завдання сучасної журналістики

О каком "рождении истины" из "полярных точек зрения" можно говорить?

Специалисты в области социальной и когнитивной психологии чем дальше, тем больше убеждаются – и (пока безуспешно) пытаются втолковать журналистскому сообществу: "Никого ни в чём переубедить нельзя!"

Зачем же устраивать это состязание противоположностей, зачем смешивать чёрное с белым?

Ответ: чтобы получить серое.

***

Вот другой пример. Фрагмент моей личной переписки с почтенным журналистом. Мы с ним знакомы лет пять или больше, но знакомство это даже не шапочное – так, раз в год (или реже) я пишу ему о чём-то, что имеет отношение к DW (он проработал там много лет). Иногда получаю ответы. В тот раз (декабрь 2016-го) поводом послужило то, что руководитель российской редакции DW Инго Мантойфель (Ingo Mannteufel) расторг контракт с двоюродным братом (убитого по приказу Путина) Бориса Немцова – Игорем Эйдманом – за то, что тот позволил себе убийцу брата критиковать. Я не выдержал – и написал (оформляю в виде диалога):

– Дорогой N., это что за ужас у вас на DW творится? Инго Мантойфель – он что, агент Кремля? Или просто негодяй?

– К сожалению, сторонники теорий разных заговоров есть не только в России.

– Прошу прощения. Повертел ваш ответ и так, и сяк, – и не понял его. Я про теории заговоров ничего же не спрашивал.

…Но руководство DW ведь и вправду в последние годы начало дурно попахивать. И это невероятно огорчительно для меня: я лет 40 был, может быть, не слишком постоянным, но преданным слушателем, а потом и зрителем "Немецкой волны". И вот… Потому и обратился к вам за разъяснениями: что там произошло?..

– Нет, Владимир. Я имел в виду совсем другое. Просто в России принято во всех кознях винить американцев. А в Германии есть люди, которым везде мерещится рука Кремля. А что касается политики DW, то она, по-моему, не изменилась. Мы по-прежнему стараемся отражать все точки зрения (выделено мною – В. Я.). И именно поэтому нами недовольны и в Москве, и в Киеве.

– Надо ли понимать ваш ответ так, что:

1) расторжение Мантойфелем контракта с Эйдманом является логическим продолжением взвешенной политики DW?

2) и, следовательно, Борис Райтшустер – паникёр, безосновательно опасающийся кремлёвской пропаганды?

3) бесстрастное отражение всех точек зрения – это лучшая политика СМИ?

Кстати, на своей странице в Facebook Райтшустер пишет: "Это не первый случай увольнения критика Кремля в Германии. А вот против сторонников Путина таких шагов не было". Он лжёт?

– 1. Я не в курсе всех деталей, но думаю, что это результат извечного конфликта автор-редактор. К политике это не имеет никакого отношения. И, кстати, авторов, резко критикующих Путина, у нас по-прежнему много.

2. Райтшустер не паникер и он правильно предупреждает о российской пропаганде. Другое дело, что он уж во всем, чуть ли не в плохой погоде видит руку Кремля.

Читайте также: Як інтернет робить кожного з нас "трохи більше фашистом". ВІДЕО

3. В немецких СМИ, поверьте, намного труднее приходится авторам, которые с пониманием относятся к политике Путина. А бесстрастность информационных материалов СМИ, честное изложение проверенных фактов я действительно считаю правильным. Это не отменяет комментариев, в которых журналист имеет право на изложение собственного мнения. Такие публикации именно так зачастую и рубрикуются – мнения. Отделять мнения от информации очень важно.

– Спасибо, N. Признаюсь – я не вполне удовлетворён вашими ответами: 1) они обтекаемы; 2) вы говорите вещи само собой разумеющиеся.

Если с немецким общественным мнением и политикой DW всё в порядке, – я рад. Но поверить в это трудно: я ведь знаю, что пишут об этом мои живущие в Германии френды: что большинству населения нет дела ни до России, ни до Украины. А уж среди тех, кто мало-мальски знаком с российско-украинской войной, большинство – бывшие граждане СССР или СНГ, и они-то как раз в большинстве – за Путина.

И DW, кстати, – не Reuters. Вы о мнениях пишете как-то… снисходительно ("не отменяет комментариев", "имеет право"). Да не право это, а обязанность СМИ – серьёзная аналитика. Без неё обыватель, заваленный лавиной "информации" Russia Today, может вообще с катушек съехать (что с успехом и делает).

– Владимир, я с уважением отношусь к вашей точке зрения, хотя её и не разделяю.

***

…Вот такой "диалог". Беру это слово в кавычки потому, что не могу отделаться от ощущения: меня не слышат. Я спрашиваю об одном – в ответ слышу нечто, что нацелено мимо моего вопроса.

Неужели и впрямь "отражение всех точек зрения" и есть высшая цель СМИ? Как это понимать? Так ли, что если кто-то высказывает "точку зрения", что нацисты убили шесть миллионов евреев, то эфир в такое же время на том же канале и в том же объёме должен быть предоставлен человеку, который считает, что это злобная жидовская выдумка?

Нет? А кажется, что да.

Потому что объективность (то есть неангажированность и достоверность) СМИ на моих глазах оборачивается "равноудалённостью", безразличием, цинизмом, равнодушием. Складывается впечатление, что журналисты не заинтересованы в том, чтобы докопаться до того, "как это было на самом деле". Их задача – дать выговориться тем, кто излагает противоположные точки зрения – и оставить читателя (слушателя, зрителя) в недоумении. Раз за разом я сталкиваюсь с бросающимся в глаза феноменом: модератор не имеет собственного мнения. Его дело – следить за тем, чтобы один говорил не больше другого – и всё. А кто из них прав – ему-то какое дело?

То же и в авторских материалах. Автору статьи важнее всего, чтобы его не упрекнули в пристрастности. Вот и располагает он вперемежку на странице взаимоисключающие ("альтернативные") факты.

Сложилась странная, тягостная ситуация: СМИ считается солидным, если не имеет своей точки зрения на события.

Релятивизм! Хоть имя дико, но им ласкает слух оно, – скажу я, перефразируя поэта.

Неужто всё в этом мире относительно и истины нет?

Думаю, есть. Нет, не так. Одной, главной, надмирной Истины, разумеется, нет. Но вся наша жизнь состоит, по сути дела, всего из двух компонентов: из ежедневного выбора (десятков мелких выборов) и из различения истинного и ложного. И в этом, прикладном, смысле истина – существует и никуда деваться не может.

P. S. Исключения из того, что так угнетает меня, разумеется, имеются. У них есть название: журналистские расследования. Но какой процент времени (газетной площади) они занимают в море журнализма? Ничтожное. Мощный, как из брандспойта, поток "новостей", "сенсаций", убогих "комментариев" и редкой невнятной "аналитики" вперемежку с рекламой, – вот то, что нас заставляют жевать…

Может, я не то читаю, не там ищу? Может, вместо DW надо читать Bild? Может быть. Но ни русской, ни української её версии нет.

…Я назвал этот текст "СМИрение?". Неужели мы должны смириться с положением дел, принять "действительное" как "разумное"?

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram