Еще несколько дней назад, выступая на Петербургском экономическом форуме, президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин сравнил политическую и экономическую ситуацию в России с той, которая сложилась в Советском Союзе к началу перестройки. Эти слова многоопытного чиновника могли бы показаться преувеличением, но история с освобождением журналиста Ивана Голунова показала, что Шохин знает, о чем говорит.

Перестройке – то есть контролируемому процессу перераспределения власти и ресурсов – в авторитарной стране всегда предшествует гласность, то есть контролируемый процесс "высвобождения" информации с одновременной демонстрацией зависимости решений власти от общественного негодования. Именно такой была советская гласность с ее выделенными для возмущения "пятачками несогласия" где-нибудь возле редакции газеты "Московские новости". Именно такой выглядит история с освобождением Голунова, когда вступившиеся за него ведущие деловые издания страны продолжают делать вид, что "все остальное" беззаконие – приемлемо и, конечно же, не может быть побеждено.

Голунов, к счастью, на свободе. Но в тюрьмах и колониях России – сотни заложников авторитарного режима, граждан Украины и России, от незаконно удерживаемых украинских моряков и крымских активистов до борцов с коррупцией. Кто-то из них, как Эдем Бекиров, просто умирает в тюрьме. Кто-то, как Олег Сенцов, прочно забыт российским обществом – многочисленные требования о его освобождении, с которыми выступали даже сторонники режима Путина, ни к чему не привели. В российских медиа вы об этом не прочитаете. Не прочитаете сегодня. Но, возможно, прочитаете завтра. Если так решит Владимир Путин.

Читайте также: Дело Голунова: свобода прессы в России заканчивается там, где начинается "геополитика" и личные интересы Путина

Председатель редакционного совета "Новой газеты" Дмитрий Муратов специально подчеркнул, что решение о прекращении дела Голунова принимал лично президент Российской Федерации Путин, которому подробно рассказала о происходящем уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова. То есть в очередной раз оказалось, что когда у Путина возникает желание, он может спокойно встретиться с омбудсменом, принять решение – а дальше уже вся политическая, судебная и медийная машина будет аккуратно работать на обеспечение воли правителя.

Конечно, мои российские коллеги могут убедить себя в том, что освобождение Голунова – не результат этой воли, а результат их протестов. Но тогда пусть спросят себя: а что было бы, если бы Путин принял другое решение? Какое количество официальных изданий продолжало бы протестовать? Какое количество пропагандистов и имитаторов от новой "гласности" продолжало бы действовать синхронно с действительно порядочными людьми? И почему в прошлом, даже когда российские медиа или представители общественности пытались заступаться за кого-то из арестованных, на Путина это никак не влияло?

Или еще один, куда более важный вопрос, который мои российские коллеги должны сегодня задать самим себе: если они так уверены в действенности своего протеста, почему не возмущались раньше – так же масштабно и массово? Потому что поддерживали политику Путина? Потому что понимали, что протест ни к чему не приведет? Потому что Сенцов – не Голунов и его имя не очень безопасно выносить на первую страницу какого-нибудь "Коммерсанта"? А крымский журналист Николай Семена, над которым издевались исключительно из-за его профессиональной деятельности, – Голунов?

Читайте также: Путин кто? Совершенно потрясающий кейс в России

Конечно, с точки зрения беспристрастного политического анализа все очевидно. Кремль по каким-то причинам решил расширить зону "гласности", показать, что царь может не только защищать, но и наказывать нерадивых бояр, когда они слишком нагло начинают вести себя с журналистами. Это действительно может стать началом новой российской гласности – и, как это всегда бывает в России, никто не знает, к каким результатам эта эпоха гласности приведет, ведь предыдущая завершилась не столько триумфом свободы слова, сколько заменой тоталитаризма на авторитаризм, а коммунистов – на чекистов и бандитов.

Но меня интересует момент нравственный. Мы в 80-е годы не смогли понять, что безнравственные люди, которые верно служили тоталитарному режиму, просто не способны построить цивилизованную страну, но зато способны создать прочную базу для успеха будущего авторитаризма. Сейчас мы видим таких же людей в измазанных дерьмом мундирах в роли новых борцов – и уверяю вас, что они легко встанут впереди колонн, когда придет соответствующее распоряжение с Лубянки. Да они уже стоят, как о том свидетельствует история с отменой и подменой пресловутого марша.

Эта гласность закончится тем же, что и предыдущая, – провалом, развалом и перераспределением того, что еще можно украсть.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram