В ту ночь я научилась кричать молча. Я сорвала голос этим молчаливым криком. Мне казалось, что мое сердце остановилось. А мир вокруг просто исчез. Звуки. Запахи. Тепло. Холод. Все исчезло. В этот день я поняла многое: война надолго, они будут убивать все, что имеет отношение к Украине, они уничтожат все, а потом и себя...

Мой привычный мир рассыпался и упал с неба. И небо горело. И звезды горели.

Во рту были только горечь и онемение. До сердца. До души. Там, где-то внутри меня взорвалась ядерная бомба, которая попросту выпалила меня. Навсегда. И как бы я не жила и не пыталась дистанцироваться от той жизни, как бы не ограждала себя от травматических дат и воспоминаний, это пустота, она теперь навсегда во мне. В каждом из нас, тех, кто пропустил войну через себя.

Эту пустоту иногда хотелось стереть, как ластиком. До дыр. Чтобы не спотыкаться о нее в мире. Но она и есть дыра, эта боль. Как стереть до дыр дыру в себе?

Читайте также: На Луганщину привезли новых "ихтамнетов": скучно не будет

Поэтому... я не рассказывала об этом, это знают лишь единицы из тех, кто в 2014-м году зашел на вахту информационного дозора там, ну, и чуть больше моих друзей волонтеров здесь и сразу с начала оккупации создал по территории Луганской области информационные линейки, чтобы слушать переговоры террористов, отслеживать специфические закрытые террористические группы, помогать нашим военным.

С некоторыми, кто был слишком заметен там и им пришлось выехать, я развиртуализировалась уже здесь, в мирной Украине.

В 2015-м на встрече с читателями во Львове мне позвонил мой офицер-куратор и сказал, чтобы я посмотрела направо. Там стоял человек, мужчина, у которого текли слезы. Из трубки я услышала знакомый позывной по линейке и "ну, вот вы и встретились". Ошалевшие от наших слез люди просто решили, что встретились земляки. Да, земляки, но вот только связанные невидимой нитью войны.

...Террористы заговорили о "птичках" где-то за 40 минут до их появления. К аэропорту выехали боевые расчеты террористическо-оккупационных войск. Многие из "расчетов" – это гражданские люди, милиция, вооруженные российским оружием.

Тогда многие жители Луганщины, поддерживающие оккупацию, использовали свои машины для развоза боевиков и оружия. В частности, все службы такси Луганщины работали "тачанками", перевозящими как боевиков, так и вооружение и снаряды. И банальная "вишневая девятка" с музоном, несшаяся под шашечками "такси" по Луганску, могла вести смерть – ПЗРК "Игла", например.

Мы орали всей линейкой – нет! НЕТ! НЕЕЕЕЕТ! Никаких перелетов. Никаких самолетов. НЕЕЕЕЕЕТ!...

Но кто мы? Гражданские, решившие, что мы можем влиять, спасать...

Пустота!

Как луганские местные террористы обсуждали с кураторами из РФ то, что говорят летчики, они как-то слушали их.

Приказы от россиян.

Каждый из нас слышал лишь часть переговоров, то, что залетало в его группу. Но картина была ясна.

Читайте также: Подконтрольный "ЛНР" Алчевский металлургический комбинат приостановил работу​​​​​​​

Вели по луганскому небу ИЛ родители луганской журналистки Инги Шумаковой, радиолюбители, с наличием довольно дорогого и продвинутого оборудования. Именно они слушали летчиков, наводили, давали указания и координаты цели. Инга транслировала часть работы родителей в эфир группы в ФБ "регион 13 Луганск"....

Мы хотим, чтобы каждый из убийц понес ответственность за содеянное. Каждый, кто убивал, наводил, радовался, смеялся, пел российские нарративы, штурмовал мозг соседей российской пропагандой, все, кто стал винтиком в машине войны, фундаментом русского мира на Донбассе, чтобы каждый из них понес персональную, личную ответственность. И не нужно мне рассказывать о Боге, грехах и всепрощении.

Бог всепрощения и вселюбия во мне выжжен там на Луганщине. Этими, падающими с неба звездами.

Я верю в Бога войны – ВСУ.

Знаете, сейчас многие из переселенцев-журналистов Луганщины и Донетчины выбрали для себя позицию "жители Донбасса – это жертвы технологий, пропаганды, их нужно понять и пожалеть". Этот нарратив усиленно продвигается в массы. На него дают деньги и гранты. Эмпатия всегда хороший мотиватор. Жертву любят, ее прощают и ей подают. Врага ненавидят. Опять начали петь песню "Донбасс просто не поняли и не услышали".

ИЛ-76 сбили не россияне, а местные террористы-коллаборционисты. И радостный гул в соцсетях "сбили укроптичку" – был слышен многим.

Я не люблю слова скорбь. Это удел слабых. Я люблю слово ПАМЯТЬ. Только память может выковать наш меч Победы.

В 2017-м я узнала, что родители Ингы получают пенсию в Украине. В 2018-м они так же, как и сама Инга, получили гражданство РФ, но украинские паспорта не сдали.

Их, как и ее преступления, не доказаны. Как впрочем и тысячи преступлений именно коллаборционистов. Преступления оккупанта доказывать легко, они, русские на Донбассе – уже преступление. Оккупация – это преступление.

Преступления же коллаборционистов намного страшнее.

Они теперь просто заложники войны, мирные граждане, которые просто жертвы... так больно от всего этого. Я не люблю простоту, простых людей и простые решения. Возможно потому, я что я сложный и жесткий человек.

ПОМНЮ!

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і YouTube