«Вазари вилла» — это выставочный зал в Москве, зал для проведения презентаций. Там есть охранник. Крепкий мужчина лет сорока с лишним. Он оставил свой пост и вышел на улицу. В слезах. А владелица зала стояла неподалеку, смотрела, как охранник, отойдя и отвернувшись, смахивает слезы со щек, и кивала с пониманием.

Внутри был веселый шум-гам. Два клоуна, клоунесса и десяток детей играли. Клоуны натягивали посреди зала веревочку, которая заменяла волейбольную сетку, а дети разбились на две команды и пытались перебросить через веревочку воздушный шарик.

Рядом с этой веселой кутерьмой стояли столы под белыми скатертями. На столах горели свечи. А чуть поодаль висела большая пластиковая доска. Взрослые (нерешительно, поскольку играющие дети шустрили у них под ногами) подходили к столам, зажигали свечу. Потом шли к доске и наклеивали на доску детскую фотографию. И писали снизу фломастером детское имя: Лена, Женя, Даня, Андрюша, Иришка, Янушка…

Это были фотографии и имена погибших детей. Эти люди были родителями погибших детей. Эти малыши, игравшие в волейбол воздушным шариком, были братья и сестры погибших детей. Охранник встал со своего места у входа и вышел на улицу в слезах.

Это был день памяти. 17 мая, суббота. Фонд помощи хосписам «Вера» и фонд «Подари жизнь» пригласили родителей, чьи дети умерли в хосписе или больницах, курируемых фондами, собраться и помянуть своих детей. Родители знали, что им будет больно вспоминать детей, которых больше нет, но не вспоминать детей было бы еще больнее. Многие пришли. Человек сто. Многие пришли с маленькими детьми, многие женщины были беременны, потому что, когда умирает ребенок, родители не знают, куда девать предназначавшуюся ему любовь, и рожают второго ребенка, третьего, четвертого, и вот они галдят тут, эти дети, и играют воздушным шариком в волейбол через веревочку.

Спустя некоторое время люди поднялись на второй этаж и расселись за столы. На экран проецировались слайды с портретами детей, которых больше нет. Психолог из хосписа предложила людям вырезать из бумаги ангелов, написать на них имена своих детей и развесить по окнам. Директор фонда «Вера» Нюта Федермессер говорила в микрофон, что нужно обязательно есть, и очень хорошо будет, если родители станут выходить к микрофону и вспоминать про своих детей что-нибудь радостное. Но поначалу все молчали.

Нюта попросила священника Алексея Уминского сказать что-нибудь, потому что священники должны же уметь сказать что-то в таких случаях. Но батюшка сказал, что не знает, что сказать. Что, когда умирает ребенок, мы чувствуем, что вот он, Бог, рядом. И мы совсем не понимаем Бога, который вот он тут, рядом.

Постепенно к микрофону стали выходить родители. Они благодарили фонд «Вера» и фонд «Подари жизнь». Но Нюта просила не благодарить никого, а вспоминать что-нибудь радостное.

И они вспоминали что-то. Как пили чай. Как завели кролика. Как катались на пони. А одна женщина вспомнила, что ее мальчик всю жизнь мечтал о скутере, но кататься на скутере ему не разрешалось, потому что это очень опасно. А когда он стал умирать, фонд «Вера» купил ему скутер, потому что было уже все равно. И он гонял на скутере с ватагой друзей под окнами школы. А мама сидела в кабинете директора школы и просила директора помочь с местом на кладбище подешевле для мальчика, который гонял под окнами на скутере с ватагой друзей.

А еще этот мальчик просил каждый день дарить ему новые игрушки. Ему было четырнадцать лет, он не играл в игрушки. Но за две последние недели своей жизни он набрал целый ящик игрушек для мальчика из неблагополучной семьи, жившей в соседнем доме. Он называл это «наследство для Юрика».

Потом пришла Чулпан Хаматова. Она рассказала, что ее дети живы и здоровы, слава Богу, но однажды она как-то особенно, как родную, полюбила одну девочку, на лечение которой собирал деньги фонд «Подари жизнь». И когда эта девочка все же умерла, Чулпан почувствовала… Они описывают это чувство более или менее как ранение пушечным ядром в грудь. И Чулпан ничего не могла сделать с этой дырой в груди. И тогда девочка приснилась маме. Она сидела на берегу моря, красивая, как до болезни. Она сказала маме: «Чулпан очень тоскует по мне. Скажи ей, что у меня все хорошо».

Им всем снятся дети. И это всегда утешительные сны. Дети на берегу моря, в садах, в лугах. Много детей. Счастливых. Дети говорят: «Мама, не плачь. Мама, у меня все хорошо», — так устроены сны у людей, потерявших ребенка.

Они много говорили про сны. Потом они вышли на улицу и отпустили в небо белые шарики. С детскими именами, написанными фломастером. Сто белых шариков.