«Ночью террористы снова обстреливали жилые районы», - сообщает заголовок в утренних новостях, и мне требуется секунда, чтобы понять, идет ли речь об Израиле, стране, где я живу, или об Украине – стране, где я жил год назад. Во френдленте в Facebook родители выставляют фотографии своих детей, уходящих на фронт. Только глядя на камуфляж и автоматы, можно понять, лежит ли их путь в Газу или в Донецк. А еще в новостях каждый день новые имена и лица погибших.

В Украине аналогию между антитеррористической операцией на Донбассе и действиями Армии обороны Израиля в Газе не проводит только ленивый. А как ситуация выглядит с точки зрения израильтян? 

Отношение Израиля к происходящему в Украине довольно трудно обобщать в силу двух причин: во-первых, официальный внешнеполитический дискурс несколько отличается от настроений, доминирующих в обществе, а во-вторых, само общество крайне неоднородно.

Начнем с официоза. Израильское правительство не призывает к санкциям против России и не принадлежит к первому эшелону стран, осудивших аннексию Крыма. Наиболее возмущенные такой трусливой и аморальной, на их взгляд, позицией власти израильтяне даже пикетировали по этому поводу министерство иностранных дел. Особенно неприятно официальная позиция правительства выглядит, если вспомнить, что Украина была одной из немногих стран, последовательно поддерживавших Израиль на всех знаковых голосованиях в ООН. Однако в неофициальных комментариях дипломаты объясняют такую линию вполне логично: государство просто не может позволить себе четкую позицию по вопросам, не имеющим критически важного значения для его выживания, особенно, если это неизбежно ведет к ухудшению отношений с кем-то из мировых «тяжеловесов». 

Израиль находится сейчас – как, впрочем, почти всегда – в крайне сложной внешнеполитической ситуации. Во время президентства Барака Обамы у еврейского государства сложились напряженные отношения с Соединенными Штатами, наиболее важным стратегическим партнером за последние десятилетия. В таких условиях девиз внешнеполитического ведомства под руководством выходца из советской Молдавии Авигдора Либермана: «диверсификация» отношений и развитие связей с Россией играет в этом процессе немаловажную роль. В ситуации затянувшейся «арабской весны», погрузившей весь регион в кровавый хаос, Израиль крайне заинтересован в сохранении хотя бы какой-то видимости контроля над поступлением вооружений в воюющие страны. Хотя к России в этом смысле у израильтян есть масса претензий (совершенно справедливых, на мой взгляд), дипломаты не устают повторять, что прилагают массу усилий в этом направлении, и что ситуация резко изменится к худшему, если Иерусалим поругается с Кремлем – например, из-за Украины.   

Наконец, положив руку на сердце, надо сказать, что Израиль не относится к тем странам, которые готовы гневно осуждать аннексию чужой территории. Мне лично любые аналогии между российской агрессией и израильской политикой представляются некорректными и неуместными, но многие здесь скептически хмыкают, когда слышат о «единодушном осуждении оккупации международным сообществом» – мол, знаем мы цену этого осуждения, и присоединяться к этому хору благодушных безответственных сытых бюргеров не можем себе позволить.   

А вот израильское общество в целом настроено по отношению к Украине с гораздо большей симпатией. Это чувствуется и в разговорах с простыми людьми (вернее, теми, кто имеет приблизительное представление, где это – Украина), и во время чтения местной прессы. Причины этого понятны. Израиль сейчас сам ведет войну с терроризмом, и прекрасно понимает все трудности, с которыми сталкивается сегодня новая власть в Киеве. И уж конечно тут знакомы со всеми особенностями информационно-пропагандистской кампании, которую раскручивают в таких случаях сочувствующие террористам СМИ. В Москве тепло принимают и поддерживают не только представителей донецких бандформирований, но и главарей ХАМАС – и здесь это все знают. В подобной ситуации израильтянам не так уж сложно отождествиться с украинцами. 

Кроме того, несмотря на все, что говорят об Израиле в мире, культура этого общества глубоко демократическая, уважающая плюрализм, права человека и высоко ценящая человеческую жизнь. Поэтому, разумеется, в конфликте общества, восставшего против кровавого тирана, победившего, и тут же подвергшегося агрессии со стороны диктатуры, подло воюющей чужими руками и не гнушающейся террористических методов, симпатии израильтян просто не могут быть на стороне последней.

Правда, есть в Израиле еще и миллион выходцев из постсоветского пространства, и старых диссидентов и отказников, всем своим естеством ненавидящих КГБ и неповторимое вставание с колен а-ля совьетик среди них все же незначительное меньшинство. Большая часть моих бывших соотечественников – простые советские люди, уехавшие по экономическим соображениям двадцать – двадцать пять лет назад, и захватившие с собой все свои стереотипы и предрассудки. Десять лет назад те из них, кто так и не сумел толком адаптироваться в новой среде, начали смотреть российское спутниковое телевидение, и вернулись в знакомое с молодости, комфортное и привычное информационное пространство. Эти люди, как и все обитатели необъятной страны от Калининграда до Владивостока, искренне верят в «бандеровцев и карателей из Правого сектора», что в данном случае накладывается еще и на специфически обостренное в силу естественных исторических причин подозрительное отношение к любому виду националистической риторики.

Однако эти люди, замкнувшиеся в скорлупе собственных стереотипов, не определяют настроения в израильском обществе, которое в целом склонно сегодня поддерживать Украину.