«Широкий – тихо». Эти слова ничего не значат для вас, и это очень хорошо. Это значит, что война для вас очень далека. Но есть люди, для которых эти слова – праздник. Фраза «Широкий – тихо» несет в себе целую волну информации. Это значит: на микрорайоне Широкий в Донецке не стреляют, его жители не слышат взрывов из других районов, танки сегодня обошли его стороной, и… твоя мама, твой крестник, его родители, твои друзья детства, твоя первая учительница в безопасности. Они спокойно спят, и им нет нужды куда-то бежать. Вот, что значат эти простые слова. Прочитать их среди ночи – самое большое счастье на свете.

«Широкий – тихо». «Мирный спит». «Калиновка – шум дождя». «Центр – просто ветер». Эти слова по крупицам собираем мы. Вынужденные переселенцы. Мы никогда не назовем себя беженцами, потому что мы не бежали. Мы по разным причинам покинули город, но сердцем мы остались там. Все эти перекрестки, которые сегодня давят гусеницы танков, все эти светофоры, беспомощно мигающие желтым, все эти простреленные, искалеченные снарядами дороги, по-прежнему наши. И даже на расстоянии мы вслушиваемся в виртуальный гул голосов наших земляков, оставшихся дома, и пытаемся сквозь километры расслышать, спокойно ли шумят два тополя под нашими окнами, разглядеть, чисто ли небо над нашим мирным домом, почувствовать, легко ли спится нашим близким, оставленным там. По ту сторону войны.

Отъезд из Донецка гарантирует физическую безопасность, но он также очень истощает душу. Кажется, что легче все же было там, где небо взрывается оранжевыми всполохами и будит весь город неумолчным гулом, чем тут, где все мирно и безмятежно, но этот мир и безмятежность как будто не твои. Жизнь поделена на там и здесь. Там было очень страшно, но чувство страха перекрывалось простым знанием – дорогие тебе люди находятся у тебя на глазах, с ними точно все в порядке, а значит можно бояться не так сильно. Здесь же этого призрачного спокойствия уже нет – вдвойне страшно за тех, кто остался. Можно, конечно, звонить каждый час и спрашивать, как дела, и они ответят: тихо, мол, я на рынок иду, у нас сегодня сильная жара… Но ты знаешь – они врут, чтобы защитить тех, кого любят. И тогда ты начинаешь искать сводки с фронтов. Потому что на самом деле все не так. На самом деле: «Авдотьино – взрывы», «Макшоссе – тяжелая техника», «Александровка – сгорел дом»…

И вот ты вроде бы спасся и ребенка своего спас, и семью вывез, а тебе все равно мучительно. Мучает страх, мучает чувство утраты прежней жизни, которую ты любил, мучает даже чувство вины – ты в безопасности, но другие нет. И обязательно находятся те, кто не церемонится, настойчиво культивируя это чувство вины, старательно его взращивая. Уехал – по их мнению, значит предатель. И не важно, что уехал ты после того, как к тебе в офис пришли террористы, чтобы найти именно тебя за какой-то им одним ведомый «проступок». Или после того, как сожгли твою машину, а тебя внесли в «черный список» и пообещали убить при первой возможности. Формула непонимания одна и та же: уехал = предатель, трус, подлец. Уехал – не имеешь права говорить о Донецке, не имеешь права восхищаться другими городами, не имеешь права даже постить котиков, потому что «у нас город рушится, а у тебя котики». Радоваться жизни ты не должен! Уехал – не пиши, как ты любишь Донецк, ты любишь его не по-настоящему, по-настоящему умеем только мы.

«Я из Луганска, работала в супермаркете. Дочка давно живет в Киеве, и я попросила руководство отправить меня в магазин этой же сети переводом. Меня перевели легко, я уже устроилась в столице, но мои коллеги от меня отвернулись. Я предательница, да?». Это говорит луганчанка. Она уехала, когда в ее районе начали стрелять. В один далеко не прекрасный день они с мужем не смогли даже забрать документы – бросились на поезд, в чем были, успев прихватить лишь корзину с котом. «Кот – член семьи, его не бросишь. Я тащила кота, муж – чемодан. А больше ничего не получилось взять». Они спаслись от пуль, но не спаслись от обид.

 «Не возвращайтесь, вас не простят», - пишут иногда знакомые, оставшиеся в городе. Где-то это даже справедливо – они доживут весь кошмар до конца, проживут самую страшную часть этого ужаса, пока уехавшие учатся жить заново на чужбине. Оставшиеся заслужили понимание, но они даже сами не догадываются, как жестоки они в том, что отказали в понимании другим.

Таких – без вины виноватых – тысячи. Их легко узнать в Киеве или в любом другом городе – у них потерянный вид. Как правило, они собираются стайками у паспортных столов, центров помощи переселенцам, дешевых гостиниц. Если идешь по улице, и откуда-то глухо доносится: «Лисичанск… Горловка… попал снаряд… сосед не успел… сгорели дома», - значит они тут. Они разговаривают друг с другом, но видно, что они давно ушли в себя, у них растерянный взгляд, их руки постоянно что-то теребят – сигарету, ремешок от сумки, уголок папки с уцелевшими документами. Им нужны такие мелочи, они хватаются за них, как за соломинку, чтобы нащупать новую, мирную реальность. Они понимают друг друга, но из дома до каждого из них хотя бы раз донеслось: «Сбежал? Не возвращайся!».

Самое парадоксальное, что когда они были по ту сторону, ими так же были недовольны. Их мучили постоянным «Бегите, спасайтесь, уезжайте! Вы что, дураки?». Те, кто отказывался уезжать по каким-то своим причинам, автоматически записывался в эту «дурацкую» категорию.

Откуда все это? Ответ очень неприятный. Проблема здесь не столько в том, что, не видя просвета в окружающей действительности, многие пытаются найти виноватых на стороне, сколько в том, что в Донецке снова работает технология противопоставления. Как писала в своих воспоминаниях «З Україною в серці» Галина Коханська, украинцам никогда не хватало единства, и этот факт был актуален и в 40-е годы прошлого столетия, о которых идет речь в книге, и в нынешние времена. Этим отлично пользовались те, кто делил страну на Восток и Запад, начиная с 2004 года, но сейчас, когда это уже не работает, активно подбирается новая схема. Разобщенными людьми легче манипулировать, их проще обмануть, и когда выяснилось, что украинцы оказались выше игры «бандеровцы» - «простой трудовой народ», когда не сработала старая тема о притесняемых русскоязычных и жестоких украинцах, была найдена другая, более болезненная тема.

Разделение на «оставшихся героев» и «уехавших предателей» превосходно вписалось в нервозную ситуацию на Донетчине и Луганщине. Эту тему муссируют некоторые местные СМИ (включая официальные рупоры власти). В социальных сетях под постами уехавших дончан то и дело появляются уничижительные комментарии вроде «Свалил? Ну… удачи», или «Ах, бедные, вам еще и тяжело! Дайте нам спокойно выжить». Оставшимся в то же самое время пишут: «Да когда вы уже уедете?», - и такие слова только в первые несколько раз кажутся искренней заботой. После десятого повторения создается впечатление, что тебя банально выгоняют.

Безусловно, это задевает далеко не всех. Однако рано или поздно даже к самым «непробиваемым» находится ключик. Кого-то попрекнут оставленными родственниками, кого-то – ребенком, которому опасно находиться в Донецке, а родители его «держат». Кому-то скажут: «Не возвращайся, ты – предатель», - кому-то: «Уезжай, ты – идиот». Война нанесла одинаково сильный удар по каждому, и у каждого есть свое больное место. Найти его – лишь вопрос времени, и люди, внедряющие новую схему разделения, делают это с энтузиазмом. Им самим нечего терять – их репутация и так на нуле, у них последний шанс не дать забыть о себе и сохранить работу. А рядовые граждане, доверчиво втягивающиеся в это противостояние, искренне верят в то, что они в праведном гневе клеймят тех, кто «заслужил».

Но пока схема только разрабатывается, у дончан есть все шансы ее преодолеть. Если с противопоставлением «Восток-Запад» было сложно, поскольку там нужно было много разъяснять, открывать глаза, учить, то здесь все просто: пока для оставшихся и уехавших фразы вроде «Широкий – тихо», «Буденновка – спокойно», «Щетка – ночь прошла хорошо» имеют одинаковый смысл, жалкие попытки снова сыграть картой противостояния будут очень легко биты. У тех, кого разобщают, есть общая боль, общая забота, общая надежда а затем будет и общая победа (в нее верят и те, кто уехал, и те, кто остался). И здесь на ум приходит уже давно опостылевшая всем фраза: «Услышать голос Донбасса». Вот тут она, как нигде, актуальна. Донбассу нужно самому услышать свой голос, который звучит в самых разных тональностях. И хотя остальные после этого не смолкнут, только этот голос, звучащий сегодня со всей Украины, перекроет их все.