Дочь рассказала, что во дворе школы поставили елку, украсили восковыми пингвинами, которые сами дети накануне вылепили из теплых расплавленных свечей. Почему пингвинами? Почему из воска? На все это мне был дан такой ответ: «Пап, половина пингвинов вообще похожа на какашки, вместо звезды на макушке вязаный рукав, чтобы елочке было тепло, а к нижним лапам мы привязали украденные моим женихом в столовой сосиски, но так, чтобы до них не допрыгнул Хуч».

Хуч — школьный полкан, всегда на стреме, потому что хорошо изучил детей, жених — такой же, как Арина, шкет восьми лет от роду, а история с похищением сосисок мне кажется сомнительной, и вот почему.

На первом этапе школьной кормежки в столовую запускается классная руководительница, пробует блюда, и если омлет вибрирует, рис холодный, а каша с комочками, делает взмах рукой: «уходим», и все радостно уходят. Так вот, а сосиски остаются. Причем в данном случае, как я понимаю, наедине с женихом.

Таков бэкграунд нашей школьной елки. И она как бы намекает на кризис и санкции.

Я и сам всегда в елке чувствую вот это неослабевающее языческое начало, в елке отражаются палки, резиновые дубинки и президентские жезлы. Все годы, пока сидел Ходорковский, моя домашняя елка была остро-политической, наверху висела черная звезда с блестками, в центр которой я вклеил фотографию Ходорковского, действуя, словно одержимая демшиза. Когда Медведев стал президентом, я, как слепая лошадь, поведясь на фразу «Свобода лучше, чем несвобода», повесил и его на елку 2008/2009 года. В 2011 там болтались Навальный, Яшин, кажется, даже Лимонов все время выходил на площадь.

Но я совершенно не понимаю, что мне делать в этот раз.

Это ведь будет особый Новый год. Все вроде на месте, и мотивирующий снег даже выпал, но предчувствия плохие. Что-то со всеми нами происходит. Думаю, нас в лучшем случае ждет феллиниевский последний карнавал, а на этот раз маски будут надежно скрывать истинные лица.

Помните у Высоцкого: «Сосед мой справа — грустный арлекин, / Другой палач, а каждый третий — дурень. / Я в хоровод вступаю хохоча, / Но все-таки мне неспокойно с ними, / — А вдруг кому-то маска палача / Понравится, и он ее не снимет?»

Нет, не то чтобы совсем последняя тобольская елка царской семьи нам всем предстояла. Но я настолько дезориентирован, что безумную реальность воображение уже отказывается не только дописывать, но и схватывать, присваивая тэги. Все эти министры-говняшки давно не веселят, а пугают, как и фанатичная суета портянок, селфи с врагами, поверженные толстяки, торжествующие рахиты, городские сумасшедшие, кружевные трусы и политкорректные рейтузы, мы сами с усами, кто к нам с мечом, «мы все в одной лодке», «устриц не ем», Путин в одиночестве облизывает ложку, льющаяся детская чушь, в ужасе расширяющийся на весь экран глаз: «честно говоря, шубы не надевал», а потом — куранты, фанфары, «дорогие друзья, мы с вами на пороге нового», опять зрачок на весь экран: «понимаете, уже нет смысла никакого»…

В башке вся эта феллиниевская амаркордщина, карнавал перед бурей, отчаянное веселье, улыбка, растянутая железными щупами хирурга.

И меньше всего хочется, чтобы тебя веселили рассказами о гирляндах из гречки. Потому что даже на волшебном уровне составы сходят с рельсов на полном ходу.

Дед Мороз трансформируется в Путина и отмечает день рождения в полном одиночестве, к нему не приезжают ни Санта-Клаус, ни Святой Николай, но его не пугают санкции — «шишки на месте, елки, сосновый бор». Его они закаляют.

На новогодней елке в Капотне вместо Деда Мороза вводят нового персонажа — Упыря Прохладу, по ночам дедушка Упырь встает и в облике налитого кровью мертвеца крадет детские подарки из-под елок, складывая их обратно в мешок.

На официальном портале департамента культуры Москвы ялюблюмоскву.рф в разделе «Исполни желание» — детские новогодние пожелания. «Я весь год старался быт вежливым, подари мне зенитно-ракетный комплекс «Антей-2500».

И далее — десятка два однотипных писем: «В связи с переездом детского дома Сереже нужна одежда (как домашняя, так и уличная). Рост — 114 см, талия — 57 см»; «В связи с переездом детского дома Кристине нужна одежда, как домашняя, так и уличная (кроме юбок и платьев, так как они неудобны для ношения)». Как и куда переезжал детский дом и почему там все остались без одежды, как домашней, так и уличной? И с каких это пор юбки неудобны для ношения?

Страшно.

Реальность вплетается в сказку и наоборот. Пока взрослые страдают крымской фигней, заходятся в ненависти, признаются в смертельной любви, детям кто-то протягивает ядовитые фломастеры. Сделайте нашу жизнь ярче!

А Аринина школьная елка с сосисками вчера упала. Я сказал дочери, что это плохой знак, но она не поняла. Только прошептала: «Кстати, пап, Хуч закопал сосиску в снег».

Хуч тоже готовится к худшему.