-Я в Псковской десантной дивизии служил. Воевал за них, - говорит мне человек в камуфляже, деловито подтягивая сползший наколенник и поправляя автомат. 

-В той самой дивизии, что заблудилась под Иловайском? - уточняю на всякий случай и мой собеседник спокойно кивает. 

-Сам родом из Тобольска. А по армии — псковский десантник - продолжает он, но видит мой недоверчивый взгляд и достает военный билет, где про Тобольск и Псковскую дивизию черным по водяным знакам документа написано.

Впрочем, мы почти сразу уходим от военной тематики, потому что Игорь вдруг вспомнил про жену, которая ждет его в Днепропетровске. 

-Она у меня татарочка. Но вся насквозь местная, днепропетровская. И дочка у меня умница и отличница, - рассказывает он с горящими глазами. 

-А вообще, я дед уже два года! - с восторгом говорит он уже о достижениях старшего сына.

Потом мы с его сослуживцами говорим о том, как их прокидывают то ли местные власти, которые не хотят льготы по справке из воинской части оформлять, то ли Министерство обороны, которое никак удостоверениями участников АТО не разродиться.

Игорь, например, водителем работал в гражданской жизни. Деньги зарабатывал не бог весть какие. А теперь он уже полгода бегает с автоматом, а воду за него исправно насчитывает водоканал. Всех социальных благ — бесплатные обеды дочке в школе. Так что же на передовой держит?

-Меня, вообще-то, звали сослуживцы бывшие. Типа, вернуться в Псковский десант. Ну там денег подзаработать и повоевать за мать-Россию. Я им про то, что моя семья, мой дом — здесь, в Украине, а они не понимают этого.

-И чем разговор закончился с сослуживцами?

-Сказал, что за свой дом буду воевать. Сказал, что если дружбы хотят, то пусть берут водки и едут в гости. А кто с мечом к нам придет, тот от него... - Игорь вдруг замолкает и через мгновение с улыбкой, - тому меч мы в одно место и засунем. Чтобы и внукам заказали с нами воевать.

-А другие сослуживцы согласились? Может воюют с другой стороны? - я ёжусь от холода и ветра, удивляясь, что мой собеседник погодных неудобств не замечает.

-Точно знаю, что один мой сослуживец, хороший парень, сейчас под Донецком. Тоже добровольцем в украинскую армию пошел. Мы с ним так и сказали приглашавшим, что на поле боя убьем безжалостно. Точка. У меня внук тут уже! Мне сорок пять. В моем возрасте принципы не меняют!

Рядом сплевывает парой коротких очередей автомат, но, видимо, не очень удачно. Потому что инструктор на чистейшем, просто льющемся украинском, начинает громко пояснять ошибки, допущенные курсантами. Игорь вдруг смущается и говорит, что душой он украинец и язык понимает, но говорить на нем прилюдно стесняется: «Я на украинском, как Азиров. Стыдно за это».

-Но деньги-то платят? - спохватываюсь вдруг об оборвавшемся разговоре насчет отсутствия социальных благ.

-1700 гривен три месяца назад было, - Игорь пожимает плечам. - Но уйти, понимаешь, не могу. Потому что надо кому-то это все защищать. Я же не ради денег!

Игорь обводит широким жестом все вокруг. И понятно, что не воинскую часть с полигоном имеет в виду, а сына с внуком, жену с дочкой и что-то еще важное, что нельзя ни отдать, ни подарить, ни продать даже за большие деньги. Что-то такое, что самого маленького человека делает большим и сильным.