Я выехала из Луганска в июле 2014 года в надежде вернуться к концу лета домой. Именно так большинство из нас, покидавших свои дома, видели свое ближайшее будущее. Но жизнь повернулась иначе, и вот уже в октябре я получила статус переселенца. И не по своей воле, конечно, но приняла решение домой не возвращаться.

До недавнего времени было приятное ощущение поддержки со стороны государства. Лично я – за Украину и хотела бы здесь жить. Но в жизни всегда есть место новым драматическим поворотам.

Безмятежные мысли прервал звонок телефона.

– Здравствуйте! – Голос в телефоне называл свое ФИО и должность сотрудника Службы Безопасности Украины.

Мой мозг онемел: «Что, интересно, я натворила?»

Голос в трубке продолжает:

– Я бы хотел с Вами побеседовать.

– Предмет беседы? – спрашиваю я.

– Вы переселенец?

– Да, а что?

– Вот на эту тему и хочу с Вами пообщаться.

Мне назначают «свидание» в местном отделе СБУ. Ну что, надо идти и узнать, что случилось, и почему приглашают.

Охранник провел меня в комнату и попросил подождать пару минут. Я плюхнулась на диван с уверенностью, что он мягкий, но ошиблась. Обои в комнате непонятного цвета – то ли бежевые, то ли кремовые – видимо, давно не переклеивали. На белом потолке замечаю пожарную сигналку. Панели деревянные, слегка ободранные, пол когда-то был паркетным. Окна поразили меня больше всего: они заложены мешками с песком, почти полностью. Готовность к осаде номер один. Жду. Почти в такой же готовности.

Две минуты продлились полчаса. Меня пригласили в кабинет. Обстановка получше, чем в комнате ожидания. Рабочий стол с техникой. Шкаф с книгами: уголовное право, психология, короче, все, что пригодится в работе. И два ободранных стула, один из которых бордового цвета.

Причем, поставлены они явно не по правилам комфорта, с точки зрения психологии. Все говорит о том, что в этом кабинете тот, кто сидит на бордовом стуле, обязан отвечать на вопросы, и пощады ждать не стоит.

Сотрудник, молодой человек лет 30, одет по-офисному. Светлые волосы, короткая стрижка, на пальце заметила кольцо, значит, женат. Этот факт вселил уверенность, что разговор пройдет дружелюбно.

Однако с первой минуты разговора поняла, что о дружелюбии не может быть и речи.

Разговор начался с формальностей. ФИО, откуда приехала, где проживала, как давно выехала из зоны АТО и так далее. Все записывал в блокнот, но почему-то карандашом.

– Так где живете в Луганске?

– Я там не живу.

– Ну да, ну да, – недоверчиво бормочет он. – Так где живете? – Повторяет.

– Я там не живу, – настаиваю.

– Ну, хорошо, не живете, – сдается он. – Где жили?

Называю улицу, номер дома и квартиры.

– Последнее место работы? – чеканит молодой человек.

Отвечаю, где и кем работала.

– Название улицы?

– Я не знаю название улицы.

– Как это? – недоумевает сотрудник.

– А вот так, нет необходимости знать название всех улиц в городе. Достаточно знать, как туда доехать! – торжественно отвечаю я. Что может быть непонятного в элементарной женской логике?

В его глазах удивление, смешанное с недоверием. Минутная пауза. Он смотрит на меня и не знает, что сказать дальше. Мое лицо ничего не выражает, а внутри радость от того, что сотрудник СБУ в тупике.

– Покажите на карте, – требует он.

Не растерявшись, говорю, что в картах ничего не понимаю и показать не могу. Он затих, потом начал возмущаться, мол, так не бывает. Я сказала, что в жизни бывает все, и даже война. Так что, ничего удивительного, если женщина «не понимает» по карте. Разговор заходит в тупик, и его раздражение нарастает. Я чувствовала, что он еле сдерживается.

Минута молчания, и он берет себя в руки.

– Вы думаете, это игра? – Рычит он.

– Я думаю, у нас дружеская беседа, – насколько это возможно приветливо отвечаю я.

– Не забывайте, где Вы находитесь, – ухмыляется он в надежде припугнуть.

– У нас не настолько официальные отношения, чтобы напоминать, где я нахожусь, – говорю, намекая, что знаю свои права.

– Вы хотите, чтобы Вам прислали повестку? – зло цедит он сквозь зубы.

– Вот как пришлете, тогда будем по-другому разговаривать, – парирую с умным видом.

Долго расспрашивает о том, кто из родственников и знакомых остался в Луганске. Требует адреса и номера телефонов. Интересуется, кто воюет на стороне «ополчения», как будто каждый житель оккупированной территории может это знать. Расспрашивает о знакомых, которые могут поддерживать новую власть «ЛНР». Держала ли в руках оружие, когда последний раз была в родном городе, цель посещения... Требует рассказать планы на будущее: куда и когда планирую переезжать, хочу ли вернуться домой.

На протяжении всего времени «неофициального» общения меня не покидает ощущение, что я виновна. Сначала в том, что жила «там». А потом в том, что приехала сюда.

Предложения он перефразирует, задает вопросы, которые уже звучали раньше, но другими словами. Между строк вставляет двусмысленные слова. Каждое сказанное мной предложение пытается изменить, получив нужный для него смысл. Старается запутать и подчеркивает, что я себе противоречу.

Утверждает, что я сказала то, чего на самом деле не говорила. Неоднократно напоминает, где я нахожусь. Интересно, а он помнит, где находится?

Короче говоря, этот сотрудник неплохо натаскан и испробовал на мне все психологические методы получения нужной ему информации.

Не удовлетворенный итогами разговора, молодой человек резюмирует:

– Что-то у нас с Вами не заладилась беседа.

– Что же Вам не нравится?

– Да так, ничего, – бормочет.

– Тогда в чем претензии?

– Я бы Вам сказал, только не к месту, – улыбаясь, говорит он.

– Если не к месту, то не следует и говорить, – умничаю в ответ.

В завершение разговора, интересуется моим образованием и учреждением, которое закончила. После моего ответа он как-то обмяк. На лице читается явное разочарование. На протяжении всего разговора он был уверен, что хозяин положения, что все контролирует, и его методики работают. Но моя специальность требовала глубокого изучения психологии, поэтому все эти штучки и методы я просчитывала на лету.

Мой собеседник предлагает проводить меня к выходу. Спустившись на первый этаж, я, не предоставив возможности мужчине проявить галантность, самостоятельно открыла дверь. Вдохнув свежесть «свободы» и почти переступив порог, слышу колкость в спину:

– Калитка открывается как обычно.

– А как обычно? – фыркнула я. Не дожидаясь ответа, бросила дверь – она громко хлопнула. Побрела к калитке с мыслью, что не знаю, как «обычно» в СБУ она открывается.

Выйдя за ворота, посмотрела на часы. С момента, когда я села на бордовый стул, прошел целый час. Час допроса, час в состоянии подозреваемого, час, в который сдала экзамены по всем предметам сразу. Час нового статуса. Теперь мы не переселенцы, мы потенциальные преступники?

Здравствуй, новая реальность...