Британский географ Хэлфорд Маккиндер, один из отцов геополитики, знаменит не только тем, что создал теорию Хартленда (сердцевинной земли), расположенного большей частью на территории современной России, завоевание которой, по его мнению, является целью западного мира, пишет в своем блоге на "Новом времени" академик Богдан Данилишин.

Он еще и создал концепцию лимитрофных государств – при подготовке Версальского договора, по окончании Первой мировой войны. Эта концепция состояла в том, что после распада Российской империи в 1917 году образовались государства-лимитрофы (от латинского limes "рубеж" и греческого trophos "питающий") на окраинах бывшей царской России – главным образом, западные губернии (Эстония, Латвия, Литва, отчасти Польша и Финляндия), которые выполняли, по его мнению, роль защитного барьера. Вот только не совсем понятно от кого и для кого, если целью западной геополитики Маккиндера было завоевание Хартленда – России. Немного позднее отец концепции "сдерживания" и основатель подхода классического реализма в американской теории международных отношений американец Николас Спайкмен развил на основе концепции лимитрофных государств - концепцию Римленда (в 1940 году). Римлендом Спайкмен назвал дугу (от англ. rim – дуга) прибрежной полосы, окружающей Хартленд с запада, юга и юго-востока.

Читайте также: Прекрасный украинский день в ПАСЕ. Шесть важных итогов

То, что мы видим сейчас в Сирии, является реакцией российских элит на реализацию (мнимую или реальную) Западом концепции Маккиндера-Спайкмена по достижению контроля над Хартлендом – Россией.

После распада СССР в 1991 году, когда произошло в том числе и отделение закавказских республик и республик Средней Азии (они тоже были частью Хартленда, как его понимал Маккиндер), наметившаяся активность США в этих регионах сигнализировала российским элитам о том, что Штаты по-прежнему продолжают руководствоваться в своей внешнеполитической деятельности этой концепцией. Тем более, что лидеры западного мира никогда публично не заявляли, что они перестали ею руководствоваться (как не заявляли они, впрочем, что руководствуются).

Когда у власти в Российской Федерации были либералы Е. Гайдар и А.Чубайс, при президенте Ельцине, этим концепциям не придавали особого значения, потому как времена в российской экономике были тяжелые, и Россия была всецело сосредоточена на вопросах банального выживания. И, как говорил Путин в позапрошлом году, смеясь в телеэфире, – у Чубайса тогда в "экономических" советниках, по его (Путина) данным, были сплошь сотрудники ЦРУ США. Но после того, как примерно к 2005 году российская экономика в целом восстановилась, российские элиты "вспомнили" эти "пыльные геополитические доктрины" и стали принимать их во внимание. Особенно после событий первого Майдана 2004 года в Киеве.

Путин тогда сразу решил, что события в Украине – это стремление США дестабилизировать обстановку в Евразии и вызвать падение его режима, а в дальнейшем и распад РФ. После этих событий Путин окончательно перестал верить западным лидерам. Особенно когда после прихода к власти в Грузии М. Саакашвили НАТО укрепило там свои позиции. В декабре 2013 года подозрения Путина относительно "недружественных намерений" Запада еще только укрепились. (Важная ремарка – здесь я не утверждаю, что именно так обстояли дела в действительности, но выдвигаю очень вероятную, на мой взгляд, версию, что вот именно так Путин и реагирует на события в Украине.)

Читайте также: Два вида паспортов в Эстонии: будем перенимать эстонский опыт?

Чтобы сформировать такие представления у руководства РФ, российский геополитик Вадим Цымбурский (уроженец Львова, кстати), еще в конце 1990-х годов "творчески" развил геополитическую концепцию государств-лимитрофов Маккиндера. Возрождение термина "лимитроф" в 1990-е годы связывается в России и мире прежде всего с именем Цымбурского. Этот термин в его интерпретации вошел в современный научный оборот. Например, авторы работы "Pseudo-states as harbingers of a post-modern geopolitics...", изданной Университетом Колорадо (США), пишут: "Использование понятия "лимитрофов" – геополитически нестабильных пространств между цивилизационными платформами – будет весьма полезным для целей нашей дискуссии".

Цымбурский рассматривал пояс примыкающих к России лимитрофов, как "лимитроф-гигант, который, рассекая Евро-Азию, вычленяет Россию и придает ей черты своеобразного острова внутри континента", и констатировал, что данный "пояс территорий-проливов дистанцирует Россию от силовых центров, сложившихся на платформах других цивилизаций". По мнению Цымбурского, существует опасность формирования из лимитрофов санитарного кордона с тенденцией превращения во враждебную России "санитарную империю". Он категорически заявлял: "Сколько же можно в Восточной Европе прочерчивать цивилизацией границ? Не лучше ли принять, что их на этой земле нет вовсе, ибо пространства – размытый этнокультурный континуум между цивилизациями коренной романо-германской Европы и России?»

Что это означает? А это означает, что российские геополитики, делающие доклады своему вышестоящему начальству, не признают легитимными границы государств, находящихся в зоне так называемых "интересов России". А Украина находится именно там, в этой зоне.

На основании чтения этих записок Путин решил, что само существование современной России возможно только в форме империи, и что действия США и НАТО по взятию под свой контроль государств-лимитрофов на востоке Европы (мнимому или реальному – мы точно не знаем) по-своему логичны. Он уверен, что, если не оказывать этому давлению атлантистких государств сопротивление, то цель западной геополитики по Маккиндеру будет достигнута.

Когда Путин это решил он окончательно потерял интерес к внутренним экономическим вопросам, всецело переключившись на внешнюю политику. Он ждал только, когда его снова изберут на пост президента в 2012 году, чтобы радикально изменить внешнюю политику России. После этого мир узнал совершенно другого Путина: не того, кто одним из первых в сентябре 2001 года, высказал соболезнования американскому народу по поводу атаки на Всемирный торговый центр, а жесткого, если не жестокого лидера, наследника внешнеполитической линии поведения Петра I и Сталина. Путин понял, что лучшей линией защиты может стать только нападение: поэтому его внешняя активность, в этом смысле, резко усилилась. Путин, в отличие от мягкой позиции Медведева по Ливии в 2011 году, проявил максимальную жесткость в переговорах по Сирии в 2012 году, и эта линия была продолжена и в последующие годы.

Поэтому борьба за лимитрофы и Римленд – это то, что ждет мир в следующее десятилетие. Не развитие внутренней экономики, ни какие-то иные цели, а исключительно цели геополитического сопротивления атлантистским странам, о чем Путин заявил в недавнем фильме В. Соловьева "Миропорядок", будут определять политику России.

Что из этого следует? А следует то, что Украина и является этим лимитрофным государством (наряду с остальными бывшими республиками СССР). Но поскольку страны Балтии являются членами НАТО и тем самым защищены военными гарантиями Североатлантического блока, а остальные республики СССР, кроме Украины, сегодня не находятся в антагонизме с Россией, то вся внешнеполитическая и военная активность РФ будет сосредоточена всецело на нашем направлении. Правда, нельзя при этом исключить того, что при смене режима в одной из бывших советских республик, отношение России к этой стране также может резко измениться, поскольку «есть тенденция их превращения во враждебную России "санитарную империю".

Как мы можем противостоять этому? По сути, что-то новое придумать сложно, потому что с США у нас и так отношения на самом высоком уровне взаимопонимания за последние 20 лет, а геополитические сомнения Путина уже не развеять никакими заверениями о мире. Он просто уже не верит в благие цели Запада в отношении России. Его непримиримая позиция по Украине никогда не будет смягчена (и скорее всего, его преемниками тоже).

Но мы можем постараться смягчить эту напряженность. Нашими естественными союзниками в этом деле являются другие, так называемые, страны-лимитрофы – бывшие союзные республики СССР, над которыми довлеет ровно такая же угроза со стороны агрессивной России.

Украинское внешнеполитическое ведомство должно значительно усилить активность в развитии контактов с этими бывшими советскими республиками. Особенно важны наши контакты с Беларусью, со странами Закавказья и Средней Азии, потому что естественный ход развития наших внешнеэкономических отношений подталкивает нас к интеграции с Европейским союзом, чего как раз очень боится Путин и чему всячески будет стараться помешать. В то же время, развитие наших внешнеполитических связей внутри бывшего СССР его не будет настораживать. Главной же целью нашей активности станет страхование внешнеполитических рисков в случае резкого усиления давления России на нас.

Выживание вместе с другими всегда носит более эффективный характер, особенно когда это выживание происходит вместе со странами, которые имеют те же интересы в сохранении своего политического суверенитета, что и Украина. С их стороны мы можем получить необходимую поддержку в нашем противостоянии с Россией (экономическую и дипломатическую), потому что они понимают – возможное поражение независимого политического проекта в Украине станет началом конца и их независимости уже в недалеком будущем.