Один из политических спонсоров президента, миллиардер Игорь Коломойский, заявил о возможности объявления Украиной дефолта по государственным долговым обязательствам. Попробуем установить причинно-следственные связи этого заявления

Внутренний голос президента

Потенциально возможный дефолт — это своеобразное "эхо войны", точнее, событий 2014–2015 гг. Заявление Коломойского можно было бы воспринимать как пробный шар, запущенный в политическом кегельбане по электоральным кеглям в попытке добавить пропрезидентской партии пару процентов голосов на ближайших парламентских выборах, если бы не площадка, где данный тезис прозвучал. Речь идет об издании Financial Times. Если бы информационный вброс прошел с помощью некоего условно желтого СМИ, эффект был бы не таким кумулятивным, а так публикация в одном из ведущих изданий западного мира, которое читает политический и финансовый истеблишмент всех участников экономической "высшей лиги", — это уже концептуальное выступление. Причем все прекрасно понимают, что данный "концепт" не может быть официально озвучен ни самим Зеленским, ни его администрацией. Даже из уст его полумифических помощников с неопределенным статусом подобное воспринималось бы как достаточно серьезный сигнал не так для инвесторов, как для кредиторов. Коломойский же сегодня — это некий внутренний голос нынешнего президента, его политическое подсознание, которое является частью общего поля коллективного бессознательного новой команды.

Читайте также: Украина на грани дефолта: какой сценарий спасения страны будет избран

Примечательно, что, цитируя Коломойского, многие украинские СМИ весьма фрагментарно подошли к анализу его дефолтной концепции, ограничившись лишь упоминанием тезиса о том, что "Зеленский не Порошенко" и должен позволить украинцам отдохнуть от поводка МВФ. На самом деле, там был еще один ключевой тезис, по значимости превосходящий все остальные: "США и ЕС должны полностью списать внешний долг Украины в качестве компенсации за страдания страны во время ее борьбы с Россией". Дословная цитата: "Это ваша игра, ваша геополитика... Вам нет дела до Украины. Вы хотите навредить России, а Украина — просто повод".

Упущенный шанс

Почему этот тезис ключевой? А вот здесь мы возвращаемся в 2014–2015 гг., когда Украина имела уникальный исторический шанс договориться с внешними кредиторами если не о списании внешних долгов, то о более выгодной для страны модели реструктуризации.

Во всяком случае, наше государство имело все основания объявить о временном моратории на выплату внешних долгов до завершения "горячей фазы" войны и начала восстановления национальной экономики.

Здесь все было логично: аннексия Крыма, активные боевые действия на Донбассе, тысячи жертв и колоссальные разрушительные последствия для экономики в целом, в том числе в результате жесткой экономической блокады со стороны РФ. Украина могла занять достаточно принципиальную позицию, заявив кредиторам, что мы не отказываемся от возврата долгов, но международный форс-мажор в виде агрессии со стороны России вносит в процесс погашения долга существенные коррективы. Следовательно, в условиях войны страна не может оголять свои ограниченные резервы и направлять их на удовлетворение требований внешних кредиторов. Кроме того, потеря Крыма и Донбасса существенно исказила экономический профиль и параметрические данные нашей экономики. И произошло это вследствие грубого нарушения норм международного права, включая фактическое бездействие стран-гарантов нашей безопасности. Таким образом, Украина могла со своей стороны вносить изменения в базовые параметры модели обслуживания внешнего долга, включая сроки погашения и размер процентной ставки.

Читайте также: Состояние развала украинской экономики

Но для достижения указанных целей необходимо было сформировать ту переговорную команду, которая сумела бы отстоять национальные интересы и несла политическую ответственность за достигнутый результат переговоров с внешними кредиторами. В реальности же переговоры с пулом кредиторов вела тогдашний министр финансов Наталья Яресько, которая сейчас благополучно отбыла в родные пенаты в США и проводит очередные "реструктуризации" в Пуэрто-Рико. Но Украина, в отличие от последней, не является доминионом США, а вот сама Яресько — выходец из сонма инвестбанкиров, что уже подразумевает как ослабление "перегородок" на пути движения инсайдерской информации, так и усиление риска использования аффилированных связей. Да и уровень политической ответственности Яресько по отношению к простым украинцам весьма условный.

Гири на ногах

Итак, что же получила Украина в результате переговоров с внешними кредиторами? В соответствии с условиями реструктуризации, которые были утверждены и нашим парламентом, Украина за списание части долга в размере немногим более $3 млрд и за согласие увеличить сроки погашения основной его части предоставила внешним кредиторам так называемый дериватив, или инструмент восстановления стоимости (VRI). Суть его заключается в том, что в случае роста нашей экономики в коридоре 3–4% в год мы должны будем заплатить владельцам наших еврооблигаций 15% от суммы прироста валового внутреннего продукта и уже 40% от величины прироста ВВП свыше 4%. И так в течение 20 лет, с 2021 по 2040 гг. Максимальное ограничение выплат по VRI установлено лишь на период с 2021 по 2025 гг. — не более 1% ВВП, а далее — хоть трава не расти. Старт данным выплатам начинается после достижения нашего ВВП отметки в $125 млрд.

Читайте также: Що означає заява МВФ про призупинення співпраці до кінця виборів?

Допустим Украина в результате системных реформ смогла достичь динамики роста ВВП на уровне 5%+. В таком случае к 2040 г. показатель нашего валового продукта может составить $500 млрд. Нетрудно прикинуть, что нашей стране придется заплатить иностранным инвесторам бонус за рост в размере более $28 млрд. Проблема заключается в том, что двигаться вперед быстрыми темпами при таких гирях на ногах не получится: выплаты внешним кредиторам "за рост" будут существенно ограничивать темпы этого самого роста. Таким образом, ближайшие 20 лет Украине придется не только погашать внешние долги, но и платить кредиторам за свое право "расти". То есть проблема внешнего долга нашей страны заключена не в его величине, тут как раз ничего критического нет, а в плотном платежном календаре, особенно в 2019–2020 гг., а также в мине замедленного действия в виде так называемых VRI.

Странный размен

Самое прискорбное, что, согласившись на драконовские условия погашения внешнего долга, Украина фактически ничего не получила для проведения структурных реформ и адаптации экономики к новым условиям (сложный рынок ЕС и потеря рынков СНГ).

Как видим на графике, после активного старта в 2014–2015 гг. программа сотрудничества МВФ и Украины резко замедлилась в 2016-м до размера одного транша на $1 млрд. Главная задача МВФ — не допустить объявления Украиной управляемого дефолта и выплата в полном объеме внешних долгов. Именно поэтому сумма кредитования была максимальной в 2014–2015 гг., когда выплаты были самыми большими. Но в конце 2015-го было подписано пресловутое соглашение о реструктуризации внешней задолженности Украины, и необходимость рефинансировать наши долги исчезла.

Таким образом, МВФ не так финансирует Украину, как косвенно обеспечивает выплату нашей страной внешних долгов. Так, начиная с 2017-го года размер выделяемых траншей был сопоставим с суммами, которые Украина перечисляла Фонду в счет погашения задолженности. Простыми словами, МВФ давал нам ровно столько, сколько было нужно на выплату внешней задолженности. 

Ситуацию с обеспечением финансовой безопасности страны в тот период хорошо иллюстрирует динамика золотовалютных резервов НБУ: если в феврале 2014-го их размер составлял $15,5 млрд, в том числе $2,9 млрд средств на счетах и депозитах, то в декабре 2014-го — $7,5 и $1 млрд соответственно, то есть в два и три раза. Та же динамика и с показателями запасов золота: 1,36 млн тройских унций в феврале 2014 г. и 0,76 млн в декабре того же года.

Гадание на финансовой гуще

А теперь попробуем смоделировать ситуацию, если бы Украина объявила мораторий на выплату внешних долгов в 2014-м. Во-первых, мы сохранили бы примерно $14 млрд валютных средств и не допустили бы критического снижения их к концу года. Во-вторых, эти ресурсы можно было направить на стабилизацию курса гривни и максимальная глубина девальвации составила бы не более 15 грн/$. Почему это так важно? Девальвация стала тем спусковым крючком, который спровоцировал галопирующую инфляцию (70% в 2014–2015 гг.), привел к системному банковскому кризису и стал одной их фундаментальных причин падения экономики на 16% в течение двух лет. Кроме того, девальвация существенно усилила воздействие тарифного шока, который даже в условиях либерализации тарифов для населения, но при курсе 15 грн/$ был бы значительно слабее, то есть степень социальной адаптации к нему и необходимость в применении бюджетных субсидиарных форм разительно отличались бы от всего того, что произошло на практике.

Таким образом, реализация пакета структурных реформ в паре с амортизационными мероприятиями позволила бы сократить до минимума глубину экономического падения, степень разрушения банковской системы и самое главное — позволила бы удержать уровень благосостояния населения.

Закрыть гештальт

Сегодня нашей стране нужно закрыть дефолтный гештальт.

Украина в ближайшие годы будет постоянно мысленно обращаться к событиям 2014–2015 гг., понимая, что западный мир в лице его эмиссаров — инвестиционных банкиров несправедливо обошелся с целой страной, пострадавшей от внутренней политической деструкции и внешней агрессии.

Это будет выливаться в перманентные попытки пересмотреть условия реструктуризации внешних долгов или даже в фантазии относительно создания ядерного оружия.

Как закрыть этот гештальт? Центр событий должен оказаться в центре нашего контроля, локализация проблемы — в переделах внутреннего механизма принятия решений. Если оставить тему с выплатой внешних долгов в парадигме "нам никто не позволит" и "будет лишь хуже", гештальт не закроется. В любом случае этот процесс придется завершать нам самим, ведь даже в случае погашения долга и выплаты бонусов кредиторам за рост в полном объеме гештальт так и останется открытым, а чувство несправедливости — болезненно острым.

Источник для графиков: НБУ

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram