Тюрьмы в "ДНР": как устроены "подвалы", что происходит в донецком концлагере и сколько стоит свобода
Здание налоговой инспекции на бульваре Шевченко в Донецке, в котором теперь расположен следственный изолятор МГБ
Тысячи украинцев и россиян сидят в тюрьмах, изоляторах и колониях непризнанной «Донецкой народной республики» («ДНР»). Немалая часть из них — жертвы вымогательства со стороны военного режима «ДНР» или люди, пострадавшие за свои политические взгляды.
Как устроены донецкие «подвалы», рассказывает корреспондент издания «Проект» Дмитрий Дурнев, информирует UAINFO.org.
...У Дмитрия Сидельникова, преподавателя физкультуры Донецкого университета экономики и торговли, был нерабочий день. 27 января 2020 года его вызвали на кафедру и домой он уже не вернулся. К его супруге пришли с обыском сотрудники всесильной в Донецке спецслужбы — Министерства госбезопасности (МГБ). Они забрали компьютеры, телефоны, все найденные флеш- и сим-карты вплоть до тех, что выдавали давно исчезнувшие в этих краях украинские сотовые операторы. Сам Дмитрий вместо кафедры оказался на допросе в МГБ, а позже в следственном изоляторе.
Во время единственного дозволенного звонка домой Сидельников успел сообщить, что ему предъявили обвинение по статье 321 Уголовного кодекса «ДНР» — «шпионаж». Это самая популярная статья для «политических» дел в «ДНР» — по ней грозит от 10 до 20 лет лишения свободы или смертная казнь. Если исключить внесудебные казни, то смертная казнь в «ДНР» с 2015 года не применяется — не разработан правовой механизм исполнения наказаний, хотя три смертных приговора за это время уже были вынесены: все — за уголовные преступления — убийства и изнасилования.
Читайте также: Асеев: Россияне наконец признали "Изоляцию" в оккупированном Донецке концлагерем. ВИДЕО
Что именно вменили Сидельникову, до сих пор не знают даже его родные.
«Ему дали позвонить на третий день, он сказал, что арестован за шпионаж, что-то про обмен и слово „твиттер“» — рассказывает его родной брат Денис.
Он живет в Киеве и про брата знает ровно столько же, сколько и родители с невесткой в Донецке — то есть почти ничего. Примерно через полгода после ареста состоялось пока единственное свидание Сидельникова с женой и матерью, произошло оно в кабинете следователя. У родственников сложилось впечатление, что короткая встреча была подготовлена, чтобы арестованный лучше сотрудничал с обвинением. Позитивную перспективу, которую нарисовал следователь Дмитрию, можно описать так — быстрый приговор и обмен в Украину.
Сколько тюрем в «ДНР»
Сколько людей содержится в местах ограничения свободы на территории самопровозглашенной республики, точно неизвестно: местное министерство юстиции не публикует статистику. Можно подсчитать по числу доставшихся в 2014 году вместе с территорией мест содержания: в «ДНР» попало 13 колоний строгого режима, в каждой из которых может находиться около 500 заключенных, и донецкое СИЗО, в котором в среднем может содержаться 2500-2700 человек — то есть всего максимум около 9 тысяч заключенных в официальных исправительных учреждениях. Современные данные «ДНР» отвечают этим цифрам — в структуре ГСИН «ДНР» 12 колоний, исправительный центр исполнения наказаний и одно СИЗО. 213 человек были переданы Украине в ходе обменов заключенных в 2015-2018 годах. В течение этого же периода три колонии были закрыты — Мичуринская, Никитовская и Калининская, часть содержит сниженное до сотни число заключенных (например, Еленовская), что говорит о том, что конечное число зеков в «ДНР», скорее всего, ниже 9 тысяч.
Часть заключенных — оставшиеся с украинских времен. Часть — осужденные уже судами «ДНР».
Читайте также: Казанский: Все, кто против "генеральной линии" в ОРДЛО, либо умирают, либо отправляются на подвал. Даже своих они не жалеют
Однако осужденные официальными судами — это только видимая часть очень своеобразной системы неофициальных и полуофициальных тюрем молодой республики.
Пленных военных держали в двух колониях Макеевки и на двух постах донецкого СИЗО. Арестованные за «шпионаж», «измену родине», «разжигание межнациональной и иной вражды» и прочие политические преступления иногда многие годы ждут решения своей участи в СИЗО №5 Донецка, специальном бараке камерного типа 97-й колонии в Макеевке, специальном официально несуществующем концлагере МГБ «Изоляция» на улице Светлого пути в Буденновском районе Донецка и специально оборудованном под собственный следственный изолятор МГБ помещении бывшей Областной налоговой инспекции на бульваре Шевченко, 26, в котором теперь заседает всесильная госбезопасность. Своим неофициальным «подвалом» для содержания собственных пленников обладает еще одна грозная в современном Донецке служба — УБОП МВД «ДНР». Провинившихся «ДНР»овских военных, в свою очередь, обычно держат в помещениях бывшего Донецкого военно-политического училища.
Если исключить обычных уголовных преступников, в том числе тех, что остались в Донецке со времен Украины, в тюрьмы «ДНР» попадают несколько категорий людей. Отсидевший в «Изоляции» более полутора лет директор небольшого донецкого интернет-провайдера Андрей Кочмурадов описывает их так: «Там сидят военнопленные, „шпионы СБУ“, которые делятся на местных и „понаехавших“, „твиттеряне“ и всевозможные бывшие ополченцы и сторонники «ДНР».
«Понаехавшими» называют людей с украинской пропиской (вне территорий самопровозглашенных республик), которых обвиняют в работе на Службу безопасности Украины. Среди них действительно бывают люди, заброшенные СБУ. Например, в 2019 году Украине был выдан отсидевший в «ДНР» харьковчанин Олег Сугерей, рассказавший впоследствии, что его группа по заданию СБУ убила одного из донецких полевых командиров — Михаила «Гиви» Толстых.
Читайте также: История с Манекиным показала, что "русский мир" отрывает руки даже тем, кто ему аплодирует – Асеев
«Твиттеряне» — люди, арестованные за нелояльные посты в соцсетях и блоги о жизни в «ДНР», в том числе под вымышленными именами. Преподаватель физкультуры Дмитрий Сидельников — типичный «твиттерянин» — его обвиняют в ведении под вымышленным именем «проукраинского» аккаунта.
По этой же категории проходят люди, осужденные за «экстремизм» и «разжигание вражды». Например, член общественной палаты «ДНР», блогер Александр Болотин в январе 2020 года неосторожно покритиковал руководство Макеевки за качество детского питания в школах и местное МВД за многочисленные задержания людей в новогодние праздники. В конце января Болотин пропал, а затем нашелся в СИЗО, где ему предъявили обвинение по статье «возбуждение ненависти и вражды, унижение человеческого достоинства», на суде ему вменялось отсутствующее в законодательстве «ДНР» «оскорбление органа власти» в лице местного МВД. Блогеру грозило до четырех лет лишения свободы. В итоге он провел девять месяцев в СИЗО и после вмешательства в дело российских федеральных СМИ в суде «ДНР» получил внезапно мягкий приговор — кроме уже отсиженного, всего 20 тысяч рублей штрафа. «Отсидел и еще остался должен!» — так теперь шутят дончане в социальных сетях.
Болотин — пророссийский блогер, и словосочетание «член общественной палаты «ДНР» означало не общественную нагрузку, а полноценную пропагандистскую работу с зарплатой. То, что даже он попал в жернова донецкой госбезопасности и просидел в камере почти год, дает представление о том, что может ждать тех, у кого нет никаких связей.
«В Донецке, мне кажется, всех „шпионов“ переловили, теперь взялись просто за нелояльных. А если ты проукраински настроен, и у тебя еще и есть деньги — все, ты пропал!» — объясняет адвокат Виталий Омельченко, помогающий тем, кого задерживает МГБ.
«Ты будешь сидеть годы!»
Часто главная угроза на первом допросе в «ДНР»: «Ты будешь сидеть до суда годы!» Эту фразу, в частности, вспоминает Евгения Йепес, испанская художница, арестованная в Донецке за снятие повешенного на балкон флага «ДНР». Она провела в заключении 17 суток и была освобождена после поднятого мужем международного скандала. Йепес после депортации из «ДНР» успела дать в Киеве несколько интервью, в которых рассказала о своем деле.
Право заключенных — и политических, и уголовных — на разумные сроки рассмотрения дела практически отсутствует. Оно гарантировано Уголовно-процессуальным кодексом «ДНР», но и до коронавируса сплошь и рядом заявленные сроки между судами в 21 день не соблюдались, а сейчас из-за эпидемии и вовсе исчезли. «Проект» поговорил с заключенным донецкого СИЗО, обвиняемым по уголовной статье, который был арестован и обвинен в тяжком преступлении в 2015 году, еще до начала работы первых судов «ДНР», и ждет приговора до сих пор. Последнее заседание суда по делу узника состоялось весной 2020 года в режиме видеоконференции, и судья произвольно прервала заседание, отключив СИЗО от связи.
Читайте также: Житель "ДНР": Хотелось бы возвращения в Украину. Там как-то дышится легче... ВИДЕО
Кроме разумных сроков рассмотрения дела не исполняются и другие базовые права заключенных. В первую очередь на встречи с близкими и передачи. «Твиттерянину» Сидельникову повезло: у него есть родственники в Макеевке, городе-спутнике Донецка, которые могут возить ему передачи. Но личная встреча с ними за все время заключения случилась только одна — следователь в июне 2020 года разрешил жене и матери арестованного коротко пообщаться с ним по очереди. Потом следователь Владимир Жебин, который вел дело Сидельникова, и сам предположительно попал в СИЗО.
Даже передача посылок «политическим» — небезопасное и недешевое дело. В июне 2020 года в Донецке по обвинению в шпионаже арестовали Анатолия Качура. В вину ему вменили то, что два года назад он носил передачи Валентине Бучок — приговоренной за «шпионаж» и к моменту ареста Анатолия уже отправленной по обмену в Украину активистке.
«Адвокатесса, назначенная от МГБ, уже сказала сыну, что твоему отцу не повезло — он был нелоялен и носил этой Бучок передачи», — рассказывает адвокат Омельченко, защищающий Качура.
«Когда Бучок брали, его тоже брали, но он в общей сложности отдал им $800 — откупился! Я, когда узнал, ему сразу сказал: «Зачем ты им деньги давал? Они придут к тебе — деньги закончатся, и они придут к тебе опять! И пришли», — буднично рассказывает о подоплеке ареста своего клиента Омельченко.
Платные услуги
Уголовный обвиняемый, один из тех, с кем «Проект» говорил для этой статьи, сидит в СИЗО №5 Донецка.
«Как правили всем деньги, так все и есть — за деньги можно все!» — говорит он.
Коммерческий подход касается в первую очередь передач. Все запрещенное к отправке можно провести как «платную передачу», объясняет заключенный: за «запреты» администрация берет взятки — от тысячи рублей за передачу.
«Все зависит, какой „запрет“ ты хочешь, — если телефон, то какой? Сенсорный в любом случае от тысячи рублей! Режим ужесточается, конечно, но все равно все заносится», — говорит сиделец.
Правда, политическим зекам телефоны и другие средства связи нельзя даже за деньги.
Врач-реаниматолог областной больницы Елена Лазарева просидела в СИЗО №5 больше года — с августа 2018 по октябрь 2019 года — в камере с женщинами, обвиняемыми по криминальным статьям. Сама Елена обвинялась в «шпионаже на иностранное государство».
«Нам соседки давали возможность позвонить по своим телефонам и денег за это не брали. Если мне нужно было передачу, которую не примут официально, ее отправляли на кого-то из уголовных в камере. „Запрет“ снимался пятьюстами рублями, положенными в паспорт при оформлении посылки», — рассказывает она.
Врач высшей категории Лазарева была выдана по обмену пленными Украине и сейчас продолжает работать по специальности в Александровской больнице Киева. Ее «место» в донецком СИЗО занимает доктор кожно-венерологического диспансера Макеевки Наталья Стеценко, которую в МГБ также сделали «шпионом иностранной державы». Из-за поражения позвоночника у Стеценко отнялась левая стопа, сделать нейрохирургическую операцию в тюремных условиях невозможно — в распоряжении «Проекта» есть письмо отца Натальи украинским властям с просьбой ускорить обмен.
Тюремщики «ДНР» зарабатывают не только на передачах заключенным. Опираясь на свидетельства заключенных и документы, «Проект» выяснил, что как минимум в некоторых донецких тюрьмах работает целая индустрия телефонного мошенничества, прибыль от которой делят сотрудники МГБ.
Заключенный Григорий Гинжаленко, сидящий в 124-й колонии строгого режима в поселке Лидиевка, осенью 2020 года связался с корреспондентом «Проекта» прямо из колонии — его вот-вот должны были отправить в карцер, и он хотел успеть рассказать о бизнесе, которым занималась администрация его зоны.
По словам Григория, в их колонии работают несколько бригад с пронесенными на зону с ведома администрации смартфонами. Как правило, это аппараты на две сим-карты — местного оператора «Феникс» и украинского «Водафон». Местный дает мобильный интернет, украинский — возможность отвечать на звонки с подконтрольной Украине территории. «Работают» зеки парами, как они говорят «по афере» — размещают на украинском сайте объявлений в зависимости от профиля «аферы» объявления об интим-услугах или сдаче квартир в разных городах Украины. Суть афер в том, чтобы взять с клиента деньги вперед — за просмотр квартиры, залог за первый месяц, за секс с девушкой, которая якобы работает без сутенера и боится ехать на встречу без предоплаты.
Работа идет круглосуточно, и каждая пара зеков обязана в неделю сдавать руководству колонии 15 тыс. гривен (40,5 тыс. руб.). Деньги собираются в платежном сервисе украинского оператора «Водафон» и, соответственно, все платежи происходят в нем.
«Я тут три года нахожусь и ни разу не ел в столовой — ну невозможно же есть! — описывает ситуацию в зоне Гинжаленко. — Но рядом (с раздачей) есть окошко, где ты можешь любезно купить себе килограмм жареной картошки за 60 гривен (150 рублей), либо десять рыбок минтая за 50 гривен, либо палку колбасы за 150 гривен, либо десяток яиц за 60 гривен».
Деньги за эту еду переводятся ответственному лицу в столовой таким же образом — на его счет в платежной системе украинского мобильного оператора. Кроме того, в колонии за безналичные гривны можно купить марихуану или оплатить дневное свидание с женой — с 8 до 16 часов в уединенной комнате без свидетелей.
Только с «крыши» бригад аферистов, по подсчетам Григория, в его колонии администрация может собирать до 400 тыс. гривен в месяц (около 1 млн рублей).
Перед отправкой в карцер Гинжаленко подал официальные жалобы в МГБ и генпрокуратуру «ДНР». Он также предоставил силовикам запись своего разговора с одним из руководителей колонии, где зек просит взять с него пока 7 тысяч, а остальное он соберет позже, а голос руководителя отвечает, что его «не беспокоят» чужие проблемы. Ответ целиком нельзя привести по цензурным соображениям, но запись этой беседы, сделанная на прикрепленный скотчем к телу тот самый нелегальный смартфон, есть не только у правоохранителей «ДНР», но и у редакции.
Григорий — бывший боец казачьих формирований «ДНР», воевал против Украины, арестован уже в декабре 2015 года за убийство. Бывший казак утверждает, что стрелял предполагаемому «украинскому диверсанту» по ногам, и пуля от асфальта отрикошетила в сердце: все эти годы он требовал переквалифицировать приговор на «убийство по неосторожности». Пока он сидел в штрафном изоляторе, Верховный суд «ДНР» отменил его приговор и отправил дело на новое следствие.
Впрочем, проблемы с деньгами, передачами и свиданиями покажутся незначительными на фоне работающего в Донецке уже несколько лет концлагеря.
Вечная изоляция
Обычный путь арестованного по «политической» статье начинается в здании МГБ на бульваре Шевченко, 26 — там, как правило, проходит допрос задержанных.
Дальше заключенные поступают либо в категорию бесправного узника, либо живущего относительно по законам «следственно-арестованного» — в терминологии министерства юстиции «ДНР» — это люди, которые ждут приговора суда по решению следствия под арестом. «Следственно-арестованные» МГБ в большинстве сидят в официальных местах ограничения свободы — в СИЗО Донецка или изоляторе временного содержания, расположенном между городским ЦУМом и автостанцией в районе, который местные зовут Ямой.
Бывшие заключенные «ДНР» считают это место практически «курортом».
Все будет по-другому, если узник попадет на улицу Светлого пути в бывшую арт-платформу «Изоляция» на месте бывшего завода изоляционных материалов. Это официально несуществующий, овеянный дурной славой концлагерь для заключенных МГБ.
Тут в «меню» пытки, избиения, ночные побудки пьяным персоналом с организацией конкурсов песен между камерами, хорового исполнения гимна России, показательных драк узник против узника для развлечения руководства тюрьмы. Все перемещения по территории — с темным мешком на голове, а к пыткам и издевательствам часто привлекаются сами заключенные.
Читайте также: Казанский рассказал, как Царев и советник Путина начали "русскую весну" на Донбассе. ВИДЕО
С концлагерями «Изоляцию» роднит бессмысленность заключения — это не следственный изолятор, обычно все необходимые показания из заключенных выбивают до попадания сюда и никаких «следственных действий» тут не происходит. Вместе с проукраински настроенными дончанами тут безнадежно, без шансов выйти в будущем по обмену или получить любую другую помощь с родины, сидят российские добровольцы и местные ополченцы. Здесь зеки не имеют шанса на официальную передачу, свидание, звонок родным, здесь их выводят на принудительные работы, о которых они потом не любят вспоминать — это может быть погрузка боекомплекта в танк, работа на военных полигонах или выполнение других задач для нужд моторизированного воинского подразделения МГБ.
Андрей Кочмурадов провел в «Изоляции» десять месяцев и теперь описывает этот период буднично.
«Иногда казалось, что ты в каком-то сумасшедшем пионерлагере, — рассказывает Андрей. — Для человека, который в таком впервые, все вокруг — это такая катастрофа! Вокруг тебя все время смешки, подзатыльники, унижения вперемежку с угрозами, веселые предложения: «А давай ты сейчас отожмешься сто раз!».
По словам Андрея, который успел посидеть потом в обычных колониях «ДНР» — в 97-й и в 32-й, в «регулярных» местах со старым персоналом есть какой-то порядок и почти нет издевательств.
«На 97-й зоне все-таки порядок построже, для их фантазий и энтузиазма простора нет, там все по протоколу: чуть что стучишься в «кормушку», жалуешься на конфликт, вас разводят по разным камерам, какие-то протоколы составят — в таких местах физического насилия как в кино про ван Дама нет, когда двоих выводят из камеры или прямо в камере и заставляют друг друга избивать, — рассказывает Кочмурадов. — А вот на «Изоляции» такое сплошь и рядом».
На основании рассказов как минимум трех собеседников «Проект» может утверждать, что к повседневным пыткам заключенных в «Изоляции» привлекаются другие заключенные, которых позже, возможно, в награду за эту услугу включают в обменные списки и выдают Украине.
«Для таких людей там простор для маневра большой, — вспоминает Кочмурадов. — Начинают вдруг на радость надзирателям игры устраивать: «А давайте вы в паровозик поиграете?! Побежали! Побежали!!! И чих-пых, чих-пых, чих-пых!!!». Охранники смотрят и ржут: «Вот как придумал!». А это делал с нами человек, которого СБУ с заданием прислало…»
Кочмурадов описывает историю бывшего заместителя директора Донецкого энергозавода Евгения Бражникова, арестованного в «ДНР» в 2016 году за хранение оружия и освобожденного Украиной при обмене в декабре 2019 года. Во время передачи украинской стороне его пытались избить бывшие сокамерники, по дороге к торжественной встрече в Киеве с Владимиром Зеленским к нему пришлось приставлять охрану.
«Как это выглядело с Бражниковым? Мы с ним сидели в одной камере, в углу у нас стоял метровый обрезок дюймовой пластиковой трубы, которой мешают белье, когда опускают его в кипяток, звали ее «Занусси», — рассказывает Кочмурадов. — Вот она стоит там у дверей как веник и ей бьют людей, это просто — в любое время взял и бьет, того, сего, Бражников это делал, его друг «Джексон»… Еще у него была шутка такая: «Сделать «флюшку» — в смысле флюорограграмму. Новички часто как баландеры разносили еду, он высовывал свою башку в кормушку: «О, ты новенький? А флюорограмму уже делал? А ну становись к кормушке грудью!!». Новенький становится к кормушке и тут его кто-то бьет в грудь так, что он отлетает к противоположной стене. И так первый раз, а потом второй, третий, тебе снова говорят: «Давай флюшку!» — и все молчат, потому что сейчас «флюшка» прилетит и тебе.
«В каждой камере был старший, у нас человек из ополчения — он тоже избивал людей, когда ему говорили это сделать. Но, к его чести, было видно, что удовольствия это ему не доставляло, и сам он инициативу никогда не проявлял. Он до сих пор там сидит — Саша Еременко, кажется, местный, из Донецкой области», — вспоминает Кочмурадов.
Напарником Бражникова по избиению других сидельцев был освобожденный в декабре 2017 года Алексей Кусков. Журналист Станислав Асеев, который был обменян и теперь живет в Украине, публично обвинил Кускова в том, что тот при пытках отбил ему почку. Асеев, известный долгой работой из Донецка на украинскую редакцию «Радио Свобода», после освобождения пробился на прием к Зеленскому и потребовал наказания освобожденных Украиной бывших палачей. Сейчас по Бражникову и Кускову СБУ открыла уголовные дела, хотя расследуют их довольно медленно.
Свобода в «ДНР» тоже покупается и продается.
Обмен за валюту
Выдача Украине по обмену — не единственная возможность выйти на свободу. В самом начале мытарств, сразу после ареста, иногда открывается возможность выхода на свободу за валюту — в арсенале МГБ существует такое «наказание» как депортация на «оккупированную Украиной территорию «ДНР» (то есть человека еще до приговора могут вывезти за линию соприкосновения).
Близкий родственник одного из удерживаемых в «Изоляции» рассказал «Проекту» на условиях анонимности, что им предлагалась такая услуга за €32 тыс. Сумма оказалась неподъемной, и родственник до сих пор в заключении. Жена обмененного 29 декабря 2019 года Александра Тимофеева Светлана рассказала о сумме в $20 тыс., которую с нее требовали за освобождение мужа в самом начале, сразу после ареста. Тимофеева написала заявление о вымогательстве в МГБ «ДНР» и с нее даже брали показания, в ходе которых она опознала по фото вымогателей — оперативников, производивших арест. В итоге муж провел в заключении два года, а Светлана бежала из «ДНР» под угрозой ареста в начале 2018 года. Дело о вымогательстве закончилось безрезультатно.
Обвиненный МГБ в «шпионаже» врач-судмедэксперт из города Старобешево Александр Полищук просидел в «Изоляции» около трех месяцев, а затем был внезапно «наказан» изгнанием из республики. Об условиях, на которых стала возможна депортация из «ДНР», Александр говорить отказывается — у него в Донецке остались ближайшие родственники.
Читайте также: Под миллиард на инфраструктуру: что предусматривает стратегия экономического развития Донетчины и Луганщины
За деньги, вероятно, можно попасть и в списки для обмена с Украиной. «Проект» смог поговорить с человеком, платившим деньги за свой обмен и спокойно рассказывающим об этом, потому что в «ДНР» и «ЛНР» (соседняя Луганская народная республика) у него не осталось родственников.
«Я знаю о последнем обмене 16 апреля 2019 года, который со стороны Луганска состоялся только из-за одного человека, не политического, который заплатил за свободу космические по меркам «ЛНР» деньги — €100 тысяч! Я не могу называть его имя» — рассказывает освобожденный в ходе обмена 29 декабря 2019 года луганский предприниматель Денис Секацкий.
«Как это было у меня? — продолжает Денис. — У нас по Луганску смотрят людей, которые что-то из себя представляют, что-то имеют. Если что-то имеет, к нему обращаются, если нет — на него даже не смотрят. Аргументируют — „если не заплатишь, не выйдешь“! Я заплатил сразу же, как только мне предложили — $32 тыс. У меня был бизнес, накопления, плюс машину отдал „по быстрячку“. Сидел в подвале луганского МГБ, мне дали телефон, и я позвонил друзьям и сообщил, что надо, чтобы меня быстрее освободили. Друзья у меня находились в Киеве, и друг приехал в Ростов-на-Дону и там произвел передачу денег — на неподконтрольную территорию заезжать не захотел, побоялся».
«У меня есть товарищ, который был обменян вместе со мной и заплатил за себя 80 тысяч — родственники собрали. Рублей в этих расчетах нет, все в долларах, — продолжает Секацкий — У него на той стороне остались родственники, говорить он боится и, видите, фамилию я его не называю, хотя все, кто с ним сидели, об этом знают».
О проблемах с обменами, очевидно, знают и в Киеве. Последний обмен прошел 16 апреля 2020 года, и его участников уже не встречал президент Зеленский. Обменянных даже не привезли в Киев. Освобожденных из «ДНР» и «ЛНР» людей тихо отправили подальше от журналистов на карантин по COVID-19 в охраняемый санаторий в городе Святогорске Донецкой области, откуда потом тихо распустили.
Дело в том, что большинство предложенных к обмену «ДНР» и «ЛНР» людей имели криминальное, а не «политическое» прошлое. Например, в донецком списке большинство не сидело в «отстойнике» для осужденных сторонников Украины — специальный барак для таких людей, которых готовят к обмену, существует в 32-й донецкой колонии. Украинские переговорщики, как рассказывала супруга одного из до сих пор удерживаемых заключенных, большого влияния на составление списков не имели — они просто могли согласиться на обмен или нет. На тот обмен отдельным постом в фейсбуке, а затем и официальным сообщением откликнулся глава Офиса президента Украины Андрей Ермак, который подчеркнул, что Украина «как сильная страна» в рамках обменов «всех на всех» забирает всех своих граждан, без исключений.
Читайте также: В "ЛНР" участнику обмена пленными дали 17 лет тюрьмы
Самым известным был случай Александра Садовского. 21 апреля 2014 года в Донецке грабитель убил беременную операционистку пункта обмена валют. Даже в то неспокойное время преступление было вопиющим, под подозрение сразу попал недавно уволившийся охранник этого же пункта. В конце мая его задержали в Черкассах и, несмотря на то, что на востоке Украины уже фактически началась война, этапировали в СИЗО Донецка — по месту совершения преступления.
Так Садовский попал в «ДНР», а потом и получил от непризнанного суда непризнанной республики не признаваемый за ее пределами пожизненный приговор за убийство. Однако несмотря на самое суровое наказание, в апреле 2020 года Садовского поменяли в Украину.
За это его бывшие «коллеги» по блоку для пожизненно заключенных 52-й колонии теперь считают Садовского «тайным героем «ДНР» — так отзывались о нем несколько зеков, с которыми поговорил «Проект». Интересно, что Садовский по возвращении в Украину после двухнедельной обсервации был арестован — прокуратура вменяла ему участие в «организованном групповом мошенничестве в особо крупных размерах», уголовное дело было открыто в 2018 году.
Повідомити про помилку - Виділіть орфографічну помилку мишею і натисніть Ctrl + Enter
Сподобався матеріал? Сміливо поділися
ним в соцмережах через ці кнопки
