Вы почему унылые-то такие? Да потому что выросли на унылом говне под названием «классическая русская литература».

Абсолютно не читаемую словесную дристню беспощадно вливали в наши неокрепшие головы в школе, уверяя, что лучше и не бывает.


Фото: Getty Images

Бывает. Ещё как бывает.


Но в нищем «совке» надо было растить в народе гордость. А чем годиться-то было?

Читайте также: Как украинец с русским о Достоевском спорили

Уровень жизни -- на уровне папуасов. Люди теснились в бетонных клетках и простаивали в километровых очередях за колбасой из туалетной бумаги. Ездить по миру советские граждане тоже не могли: границы закрыты.

А гордиться-то надо. А гордиться-то хочется. Порешили тогда импотенты в Политбюро гордиться статусом самой читаемой нации -- хотя кто это проверял? -- и тем, что у нас лучшая в мире литература.

Враньё. Нас обманули.

Наша литература -- местечковая художественная самодеятельность. Блевотина, изрыгаемая депрессивными, чванливыми графоманами.

Вот, например, Пришвин с Паустовским, которыми меня, как и вас, изнасиловали ещё в начальной школе. Одного от другого я не отличаю, но обоих ненавижу. «Ползёт барсук, повесил яйца на сук», -- вот и всё, на что способны два зоофила.

Или Лермонтов, пописывающий -- чаще всего против ветра! -- офицеришка, за что его, собственно, и пристрелили.

Подумайте сами: обосрать ради красного словца лучшего друга и получить за то пулю в лобешник. Это каким же надо быть беспринципным ничтожеством, чтобы налить столько говна на товарища?

Тургенев -- одутловатый барин. Всё на охоту ходил. Жаль не пристрелил ни Паустовского, ни Пришвина. Всё утро стрелял да крестьянкам под юбки с Куприным лазил.

Один Чернышевский -- молодец. Но и тот дурак: всё не знал, что ему делать, а потому влезал в порнографические сны Веры Павловны.

Читайте также: Не спешите хоронить русскую литературу

Толстой был адекватен и сам удивлялся, как его тягомотину кто-то читает? В письмах к друзьям постоянно спрашивал, кто эти люди, и как ребёнок радовался, когда заканчивал очередной многотомник-высер: божился, что писать больше не станет, а лучше пойдёт и совокупит десяток крестьянок втихаря от жены-злодейки!

Впрочем, графа Толстого я понимаю: от такой жены-грымзы только и остаётся, что уйти в литературу или совать за щёку крестьянкам.