Владимир Путин заявил, что передача контроля над границей украинской армии спровоцирует "резню" на ныне оккупированном Донбассе, пишет Павел Казарин специально для "Крым.Реалии"

Ничего нового. В последние месяцы это словосочетание вполне описывает все содержание российской внешней политики. Кремль не делает никаких телодвижений, которые бы отличались от его прежних поступков. На этом фоне его слова о "миротворческом контингенте" выглядят всего лишь сигналами о готовности к диалогу. Но между ними и реальной готовностью уходить с Донбасса может быть пропасть любой ширины и глубины. Так что не стоит очаровываться.

Позиция Москвы по Донбассу остается неизменной – официальная Россия хотела бы примирения Киева с Донецком по своим рецептам. В рамках которых у региона есть особый статус и особые полномочия. Эдакое инкорпорированное в тело страны "приднестровье", которое способно менять электоральный баланс и выступать предохранителем на пути Украины на запад.

И Кремль будет продолжать настаивать на том формате мира, который лишь зафиксирует войну. Войну, которая будет продолжаться без оружия. Войну между будущим и прошлым, между логикой развития и прозябания. Ведь что есть оккупированный Донбасс, как не пространство тотальной энтропии?

Читайте также: Облом Путіна: Росія без перемог

Ирония в том, что Москва хочет от Киева того самого "примирения" на Донбассе, в котором она отказывает Украине, когда речь заходит об истории Второй мировой.

Потому что Вторая мировая была для Советского Союза не только историей про вторжение. Она была еще и историей про гражданскую войну. В которой на стороне вермахта готовы были сражаться сотни тысяч советских граждан самых разных национальностей. А многие искали свой собственный – третий – путь, сражаясь с армиями обеих империй.

И сегодня Украина пытается склеивать воедино свою собственную историю, уравнивая в правах тех, кто сражался против нацизма в Красной Армии, и тех, кто сражался за независимую Украину в рядах УПА. Пытается мирить тех, кто воевал в разной военной форме, в том числе и друг против друга.

Примирение? Разумеется. Перешагнуть через прошлое во имя будущего? Безусловно. То самое, против которого яростно протестует Москва, когда речь идет о Второй мировой. То самое, которого Москва яростно требует, когда речь заходит о Донбассе.

Читайте также: Чому Україні потрібна саме деокупація

Кто-то скажет, что аналогия искусственна – и будет прав. Вторая мировая была слишком сложна, а ее участники имели слишком разную мотивацию, чтобы вкладывать ее в прокрустово ложе линейных сравнений. Она непохожа на историю Донбасса именно из-за простоты кейса Донбасса.

Потому что восток Украины всего лишь стал жертвой вторжения. Гибридного вторжения с опорой на местных коллаборационистов. На тех, кто готов был воевать с Киевом во имя призрачных идеологических конструктов. Либо ради обычных денег. Либо из жажды насилия.

Но суть от этого не меняется. Сами по себе просоветские настроения на Донбассе не были порохом, который мог воспламениться от случайной искры. Это был динамит, для которого требуется сознательно сконструированная детонация. Та самая, которую Москва создавала сразу после аннексии Крыма. Чтобы отодвинуть крымскую историю на периферию повестки.

Но в том и штука, что это все не отменяет главного. Любая пацификация, любое замирение ситуации в нынешнем виде не приведут к миру. Они лишь приведут к замораживанию войны. Той самой войны, которая была создана искусственно. Той самой войны, задача которой состоит в создании искусственной Украины.

Нежизнеспособной Украины.