Пью закарпатский коньяк в старобельском хостеле с тремя бойкими старичками, приехавшими из так называемой «ЛНР», чтобы оформить себе украинские пенсии. Кроме нас в номере еще один дедушка: мои собутыльники на изрядном подпитии быстрым шепотом называют его «сепаром» и резко замолкают, когда он ворочается под одеялом.

Я, пожалуй, никогда еще не испытывал настолько интенсивной заботы от людей, которых впервые вижу. Не уставая подливать в мой пластиковый стаканчик бухло и мазать все новые бутерброды топленым маслом, они, захлебываясь и перебивая друг друга, делятся горестями жизни в депрессивном (мало кто знает, насколько!) Луганске и выражают всестороннюю поддержку АТО, попутно ругая на чем свет стоит Путина и местных коллаборантов, безальтернативно именуемых «пи*арасами».

Самый говорливый из троицы, жилистый альпинист 63-х лет, выпускник Бауманки (Московского высшего технического училища им. Н. Э. Баумана – UAInfo) по специальности «ядерные реакторы», регулярно затыкая своих не в меру загулявших товарищей, пытается убедить меня, что Будапештский протокол был большой ошибкой, мгновенно умолкая, как только в коридоре проходит кто-то из местных постояльцев.

Кажется, Гриша (или Паша, или Миша, я не в состоянии запомнить) хочет сказать как можно больше перед возвращением на малую родину. Скоро утро. Им в Луганск, через пыльные блокпосты и заспанных караульных, а мне – на базу батальона. Вечер насколько странный, настолько же и вдохновляющий.