Подвиг и трагедия войск сектора «Д», принявших первый удар российской регулярной армии нельзя забыть. Год назад я оказался на границе с Россией и написал первый репортаж в украинских СМИ о вступлении российской регулярной армии в войну против Украины.

Многого тогда я не мог и не имел права написать. Но теперь спустя год, надо рассказать правду в полном объеме.

В сектор «Д» я попал благодаря содействию администрации президента и первого заместителя главы АП Юрия Косюка, для объективной оценки ситуации. Под АП проходили демонстрации родственников и близких окруженных военнослужащих. Одну из этих демонстраций, к слову, меня попросил поддержать и осветить волонтер Юрий Бирюков, известный в то время своими резкими заявлениями против Порошенко и военного командования. Косюк предложил мне посмотреть на ситуацию на границе своими глазами и получить информацию из первых рук и побывать в войсках на границе с РФ, чтобы предоставить объективные данные как руководству так и обществу.

Для меня было важно и ответственно донести до главы государства всю полноту информации, а в тот период Порошенко и его команда действительно хотели владеть максимально достоверными сведениями. Это обнадеживало - если руководители не боятся правды, значит они способны принимать объективные решения.

У меня было много информации об обстановке в секторе «Д» - на мой «Фейсбук» приходило большое количество информации от военнослужащих и от их родственников. Но составить целостной картины было нельзя, надо было посмотреть и пообщаться с офицерами и и солдатами на местах.

22 июля вертолетом из Днепропетровска нас забросили вместе с заместителем секретаря СНБО Михаилом Ковалем и советником главы СБУ Николаем Герасименко прямо на командный пункт сектора «Д» - на высоту близ села Солнцево Старобешевского района Донецкой области. КП находилось примерно в 20 километрах от границы с РФ.

За два часа до нашего прилета по командному пункту сектора был нанесен удар четырьмя реактивными установками «Град».

Разведгруппа 3-го полка спецназ обнаружила эту батарею противника сразу после пуска - «Грады» в сопровождении БТРов сазу после залпа уехали на территорию России. В штабе нам показали фотографии места пуска. По счастью, почти весь залп лег чуть в стороне, между штабной высотой и самим селом. Все поле было покрыто разрывами. Но две ракеты залпа задели наши позиции - было уничтожено две грузовых машины.

Впервые в войне командный пункт украинских войск был накрыт ракетами российской регулярной армии.

Штаб сектора был в целом спокоен, как будто атака российскими ракетами - абсолютно привычное дело. Командовал сектором комбриг 72-й механизированной бригады полковник Андрей Грищенко. Так получилось, что в этот самый момент, на КП прилетел вновь назначенный командующий сектором генерал Петр Литвин. Грищенко сдавал ему дела и знакомил с обстановкой.

Под штабным отсеком лежали остатки сбитого российского беспилотного разведчика дальнего действий «Орлан-10». Кто именно сбил этот «Орлан» не знаю, в Солнцево была батарея зенитно-ракетных комплексов «Стрела-10» - может они?

Обстановка впечатляла.

На карте была начертана тонкая линия из примерно десятка опорных пунктов, которые растянулись от Мариновки до Краснопартизанска. Эти опорные пункты были отрезаны противником. Я знал об окружении от бойцов, но не представлял себе масштабов.

От наших позиций были отрезаны подразделения 24-й, 72-й механизированных, 79-й аэромобильной бригад, подразделения пограничников, 3-го полка спецназ, Национальной гвардии. Бригады были не в полном составе - многие военнослужащие оказались вне зоны окружения, сотни мобилизованных, не имеющих нормальной подготовки, отказались идти в такое опасное место.

Для меня было важно получить данные по потерям - потому что противник распространял лживую пропаганду про гибель тысяч окруженных солдат. Оказалось, потери на 22 июля составили 79 военнослужащих в секторе с начала войны во всех подразделениях, в том числе тех, кто не находится в окружении. То есть не было многих тысяч окруженных, не было тысяч убитых - я смог убедительно опровергнуть эти провокации российской пропаганды.

Однако положение на 22 июля было действительно критическим.

Противник с высоты Саур-Могила и с территории РФ полностью просматривал всю узкую полосу земли вдоль границы. Было всего несколько дорог. И было одно узкое место - через реку Миус был наведен один понтон в районе села Кожевня. Поэтому противник знал, что все наши колонны проходят через это бутылочное горло, и минировал все подходы, открывал ураганный артогонь при попытке разминировать.

Открытые боевые действия со стороны России и прямое участие вооруженных сил РФ в войне, невозможность открывать огонь в сторону территории РФ производили на часть личного состава гнетущее впечатление. Хотя надо отметить, что другая часть бойцов была готова воевать и в таких условиях.

Каждую ночь находились отдельные добровольцы, кто пытался прорваться. Но большинство механиков-водителей отказывалось ездить в конвоях - было слишком опасно. Все машины разминирования радиоуправляемых фугасов уже были уничтожены, и подрывы происходили регулярно. Особенно тяжелая ситуация была со снабжением самых дальних гарнизонов Краснопартизанска.

Артиллерия не могла прикрывать - батареи в окружении уже выпустили все свои запасы боеприпасов. Батарее самоходных гаубиц «Акация» сбросили с самолетов на парашютах снаряды для пушек «Гиацинта», они не подходили для орудий.

Офицеров на КП беспокоило, что россияне применяют современные противотанковые ракетные комплексы для поражения нашей техники, и управляемые гаубичные снаряды.

Потери в технике были большими. Грунт был очень тяжелым, на глубину полметра-метр на большей части опорников еще можно было зарыться, но не более. Далее требовалась специальная техника. Также ограниченные средства имелись для маскировки.

Боевые машины также нуждались в постоянном ремонте, а его не было. Не было топлива. То есть маневр был ограничен.

Грищенко для демонстрации состояния войск вызвал командиров окруженных опорных пунктов - это было на открытом воздухе. И вот командиры по рации начали докладывать обстановку. Один за другим они делали доклады - «Нас обстреляли, результаты такие-то.

Воды - нет. Продовольствие - подходит к концу, остаток такой-то. Боекомплект к артиллерии - ноль. Боекомплект танков- менее одного бк, половина бк, меньше половины бк. У батареи «Градов» боеприпасы отсутствовали. Во время доклада вдруг вклинился какой-то спокойный меланхоличный командир опорного пункта, кажется, в районе Мариновки (могу ошибаться, но интересно кто это был):

«Меня атакуют танка и пехота противника. БК моих танков - 0,5. Прошу огневой поддержки, даю координаты...» Грищенко дал команду запросить авиаподдержку - штурмовики. Однако авиация вылететь почему-то не смогла.

Тогда Грищенко связался с командиром батареи, которая единственная находилась в том районе и могла накрыть огнем противника.

Диалог с комбатом глубоко поразил всех присутствующих (привожу по памяти):

«- Сколько у тебя снарядов?

- Остался НЗ - по восемь штук на орудие.

- Значит так, слушай. Тебе сейчас дадут координаты - будешь кидать по одному снаряду в минуту. Они должны думать, что ты ведешь пристрелку и можешь ударить залпом. Держись».

Через час командир опорного пункта вышел с докладом - атака отбита, подбит танк противника, пехота рассеяна. Наши потери - такие-то...

В целом командиры опорников держались стойко. Но было ясно, что в таких условиях это была не война. В любой момент при сильном нажиме опорники без боеприпасов и снабжения могли посыпаться. Было очевидно, что войска надо выводить немедленно.

Я спросил - а почему Генштаб не принимает решения на вывод войск в такой обстановке? Знает ли начальник ГШ то, что мы слышали и видели?

Я позвонил в администрацию президента и сказал близкому президенту человеку - ситуация критическая, надо немедленно принимать решения. Мы не держим границу - мы отбиваемся всеми силами от российской армии. Не имея боеприпасов и снабжения контролировать границу невозможно. Надо как можно быстрей собрать остатки сил и прорваться, спасти технику и людей.

Мне сказали одно: «Звоните Муженко - мы не можем повлиять». Я предложил Грищенко еще раз объяснить обстановку начальнику Генштаба. Грищенко набрал по «Пелене», рассказал. Ответ был коротким: «Держитесь!»

Ответ был поразительным. Как можно вести активные боевые действия с противником не имея снабжения и обеспечения?

В этот момент я впервые задумался о степени адекватности военного руководства.

Все военные в штабе думали о том же. Никто не понимал зачем держать войска под расстрелом. Когда мы вылетали из Солнцево в одном вертолете вывозили нас, живых, а в другом - тела бойцов 40-го батальона территориальной обороны «Кривбасс», погибших накануне на блок-посту.

По возвращении из Солнцево я написал первый репортаж с фронта необъявленной российско-украинской войны, и сделал доклад с рекомендациями на имя президента. Начал писать каждый день о ситуации в секторе, о боях и о героической борьбе, о потерях, ч тобы максимально привлечь внимание общества и добиться скорейшего решения военного командования, которое, как я увидел, не вполне адекватно умеет оценивать обстановку.

После ознакомления с выводами комиссии, побывавшей на фронте, а также с моей статьей, с отзывами в социальных сетях (президент любит читать «Фейсбук») Петр Порошенко вызвал начальника Генштаба Виктора Муженко и приказал немедленно готовить операцию по выводу войск из окружения. Здравый смысл победил.

Но операция готовилась не спешно, и прорыв из окружения начался только 6 августа...

Прорыв из сектора был совершен только 6-7 августа, благодаря мужеству солдат и офицеров, которые пошли на смертельный риск, но не сдались врагу и не перешли границу с РФ, а с оружием в руках прорвались на немногих уцелевших машинах.

В ходе боевых действий в секторе «Д» в июле-августе 2014-го общие потери составили свыше 120 украинских воинов погибшими.

Очень тяжелые потери были в боевой технике. 24-я и 72-я механизированные, 79-я аэромобильная были выведены на переформирование в результате тяжелых потерь в боевой технике, которую уничтожили российские войска либо которую пришлось бросить из-за отсутствия снабжения. Причем не боевые потери были основной причиной потерь старой техники.

В июне-августе боевые потери Вооруженных сил в секторе «Д» составили не менее 144 БМП, 35 БТР, 26 танков, 19 самоходных артиллерийских установок типа "Гвоздика", "Гиацинт", Акация", 10 реактивных систем залпового огня, 17 гаубиц Д-30.

Потери техники привели к утрате боеспособности соединений и выводу их с фронта в места постоянной дислокации. Это привело к полному изменению обстановке на южном участке фронта, и стало причиной трагедии Иловайска.

Однако никаких выводов не было сделано. И ошибки окружения сектора «Д» были повторены во время окружения войск сектора «Б» в Иловайске и сектора «С» в Дебальцево. Больше АП, увы, не высылала комиссий для оценки уровня компетентности командования...

АПДЕЙТ: на фотографиях из Солнцево 22 июля - результаты первого удара российских "Градов" по штабу сектора. Российский "Орлан". Вид из вертолета на поле между Солнцево и позициями штаба, куда упал основной залп "Градов". Много не снимал - не было времени на фото.