Кстати, о главном национальном богатстве Российской Федерации – о понтах.

Вторжение в Сирию – это вторая с советских времен попытка проекции силы. Первая в личной истории Путина (у Ельцина был марш-бросок на Приштину).

Великая держава должна быть способна к проекции силы, то есть, грубо говоря, отыметь кого-то вдали от своих границ. Или хотя бы обозначить такую возможность. В частности, поэтому отдельные страны активно зарисовались в Ливии – чтобы доказать, что не американцами едиными, что они тоже могут.

На самом деле эта проекция – такой же фейк, как все у Путина, от контента новостей до формы лица. Потому что проекция силы предполагает нанесение ударов удаленно (если бы у этого понятия был герб, на нем был бы изображен авианосец), а здесь имела место мирная переброска войск и техники на дружественную территорию с нанесением ударов уже оттуда. Как в свое время украинцы в Ирак ходили, только, в нынешнем российском случае, – с ударами по мирному населению.

Но подается это именно как проекция силы. Чтобы знали. Чтобы видели. Чтобы считались.

Вот только, по-моему, понты такого рода после Украины уже не оказывают эффекта даже на ботанического во всех смыслах Обаму.

А вот на саудовских принцев и эмира Катара – могут. Другое дело, что ответочка может не понравиться Владимиру Владимировичу.

Страны это не самые страшные в чисто военном плане, но Саудовская Аравия гибридные войны вела, когда Владимир Владимирович еще на одноклассников завучу стучал, а «Аль-Джазира» стала киндер-сюрпризом мирового медиарынка еще задолго до рашитудея. Это даже если не касаться вопроса боеспобности трубопроводных войск.