"Чего ты заводишься, у него просто другая точка зрения. Он просто хочет мира. Он просто скептик. Вам нужно с ним поговорить". На самом деле, не нужно, пишет Павел Казарин специально для "Крым.Реалии".

Когда-то давно я верил в компромиссы. Считал, что люди исходят из рационального. А потом ко мне в Крым приехала российская армия. Следом она приехала на Донбасс и стала понемногу расстреливать мои иллюзии.

Оказалось, что вся постсоветская дискуссия была не о том, какой Украине быть – нейтральной, пророссийской или прозападной. Она была о том, быть Украине или не быть. И оказалось, что нейтральность – это лишь промежуточная стадия для того, чтобы она стала "российской".

Я не случайно пишу это слово в кавычках. Потому что Донбасс доказал – мечтать о России вовсе не означает получить Россию. После полуострова пророссийский обыватель еще имел основания верить в "крымский сценарий" – когда чужая армия малой кровью приносит тебе рублевые пенсии. Но после того, как восток Украины превратился в Сомали, верить в компромиссы с РФ может либо идиот, либо провокатор.

Читайте также: Биллборды Оппоблока – о чем они и на кого рассчитаны

Надеяться на "русский мир" в ситуации, когда он уже успел восторжествовать на территории Донецка и Луганска, может человек с отбитым чувством самосохранения. Потому что капитуляция Украины означает не возврат в эпоху развитого Януковича. Проигрыш Киева будет означать возвращение в эпоху развитого "моторолы".

Мы 23 года жили в пограничье и внеблоковости. Мы из года в год договаривались с Москвой и шли на компромиссы. Но проблема в том, что любой компромисс недостаточен для Кремля. Ему нужен буфер, а как будет выглядеть судьба жителей этого буфера – ему не важно. Судьба Донбасса – тому иллюстрация.

Иногда история перестает быть гуманитарной наукой, а становится точной. Три больше двух. Семью семь – сорок девять. Нет смысла вступать в дискуссии с теми, кто утверждает обратное. Некоторые идеи токсичны. Некоторые люди никогда не позврослеют. Реальный возраст значения не имеет.

У них могут быть разные мотивы. Кто-то, устав от ответственности, хочет сильной руки. Кто-то ностальгирует по молодости и эрекции. Кто-то верит в "прогнивший запад" или скучает по номенклатурному статусу. Но ни одна из форм ностальгии по прошлому не имеет смысла, если она уничтожает будущее.

И вопрос даже не к люмпенам – они неизбывны как осадки. Вопрос к тем, кто всерьез предлагает мне вести с ними переговоры. Кто считает их точку зрения равноценной. Кто пытается легитимизировать ее на уровне публичной дискуссии.

Читайте также: Только с позиции силы: с кем в Украине нельзя искать компромисса

И не важно, чем они руководствуются. Кто-то, возможно, верит в левую идею, призывающую защищать слабых, забывая о том, что за спиной этого меньшинства стоит одна седьмая часть суши. Кто-то, вероятно, так долго обслуживал российских сателлитов, что отрезал себе иные пути к трудоустройству. Кто-то и сейчас берет деньги у России. Кто-то – просто дурак.

Дискуссия невозможна, как невозможен компромисс между онкологом и шарлатаном. Победа одного приведет к выживанию организма. Победа другого – к некрологу. Тот, кто считает землю плоской, юридически равен тому, кто знает про гелиоцентричность. Но никому не придет в голову сталкивать их в ток-шоу для сверки аргументов. И уж тем более – отправить адепта слонов и черепахи преподавать в школу.

Война резко сужает пространство допустимого. Дискуссия об украинском будущем была возможна до Крыма и Донбасса – все те годы, пока Москва и Брюссель конкурировали за Киев. Теперь дискуссии нет. Либо вы сопротивляетесь агрессору, либо не считаете его агрессором. Но тогда будет уместнее поступить как Анатолий Вассерман.

Который уехал.