То, что организационная система науки в Украине давно себя исчерпала – это факт, не особенно нуждающийся в доказательствах. Независимо от того, кто победит на президентских выборах и каким будет новый состав парламента, власти нужно будет всерьез озаботится организационной реформой науки. Вот я и решил окончательно обнаглеть и написать памятку будущему президенту о том, с какой проблемой ему придется иметь дело и каким может быть ее решение.

Существующая в Украине система организации науки является неким монстром Франкенштейна, криво склеенным из старой советской системы и уродливых надстроек, возникших в бурные 1990-е годы. Сейчас у нас есть:

– Национальная академия наук (НАН);

– Национальная академия педагогических наук (НАПН);

– Национальная академия правовых наук (НАПРН);

– Национальная академия аграрных наук (НААН);

– Национальная академия медицинских наук (НАМН);

– Национальная академия искусств (НАИ);

– научные подразделения университетов, находящиеся под юрисдикцией МОН;

– отдельные разрозненные научно-исследовательские подразделения министерств и ведомств (минобороны, минюста, минэкологии). Их много, но все они очень мелкие.

НАН Украины 100 лет. Она была создана еще при Грушевском и является одним из атрибутов и символов государственности. Аграрная академия появилась в 30-е годы уже при СССР и тогда имела большое народно-хозяйственное значение. Нужна ли она как отдельная административная структура сейчас – большой вопрос (скорее нет). А вот НАПН и НАПРН были образованы совсем недавно – в лихие 90-е. Их создание – "заслуга" групп академиков-ренегатов бывшей НАН УССР, которым захотелось половить рыбки в мутной воде, порулить самим и получить отдельный кусочек бюджетного пирога. Никаких внятных причин их существования отдельно от структуры "большой" академии не было и нет.

Мировой опыт в этом вопросе таков: академия наук, финансируемая государством (или эквивалентные ей структуры с другим названием) существует в подавляющем большинстве развитых стран. Отдельных аграрных, педагогических или правовых академий нет практически нигде, кроме стран бывшего СССР.

Академия искусств к науке никакого отношения не имеет и входит в эту категорию исключительно по недоразумению – в бюджете ее финансирование проходит по той же статье, что и финансирование науки (академия же, фигли там разбираться).

Исторически сложилось так, что 100 лет назад, во времена Грушевского, Академия наук Украины была учреждена по принципу тогдашней немецкой академии наук, одной из самых успешных и мощных в мире. Так оно и осталось до сих пор – наука в Украине (а также в подавляющем большинстве стран Европы и многих странах Азии) построена по академической модели (сосредоточена в основном в академиях). В некоторых странах (США, Британия) действует университетская модель (наука сосредоточена в университетах), а в некоторых (например, во Франции) – смешанная модель (академии и университеты примерно равны по "мощности"). Ни один из этих вариантов не лучше и не хуже других – они примерно равноценны по эффективности. Стало быть, никаких причин резко переходить от академической модели к университетской нет – это замена шила на мыло, не дающая никаких бонусов.

Читайте також: Україна апофенічна: куди веде псевдонаука

Однако, это не значит, что в системе академий и особенно в НАН, как в самой большой из научных структур страны, все зашибись. Проблем там куча, но основные формулируются буквально в паре строчек:

– Неэффективное распределение финансирования внутри себя;

– множество откровенно "мертвых" институтов и подразделений;

– кризис управления, связанный с тем, что академики и член-корреспонденты составляют привилегированную касту, эксклюзивно допущенную к управлению и финансам;

– объединения в единую монструозную структуру подразделений с абсолютно разными задачами и методами оценки эффективности их работы.

Последний пункт мне кажется особенно важным. Дело в том, что в НАН входят одновременно Институт электросварки и Институт теоретической физики. Первый занимается чисто прикладными вещами, а второй – чисто фундаментальными. По какой логике они входят в состав единого ведомства и управляются из единого центра принятия решений – для меня загадка. Ясно, что от прикладников глупо требовать научных статей в ведущих мировых журналах, а от теоретиков – рабочих прототипов приборов, воплощенных в металле. Это совсем разные области научной деятельности.

На западе они четко разделены даже словесно: теоретики – это "research", а прикладники – "development". Кроме них есть еще, например, историки, политологи и другие социогуманитарные институты, которые на западе выделяются в отдельную категорию "arts and humanities". Это не случайно, поскольку и подходы к исследованиям, и оценка их значимости и эффективности в этих областях совершенно другие и сравнивать напрямую историков с молекулярными биологами – немного бредово.

Также понятно, что система управления академиями (она одинакова и в НАН и во всех ведомственных академиях) себя дискредитировала. Академики выбираются типа как за научные заслуги, но занимаются потом в основном не наукой, а менеджментом, оставаясь на должностях пожизненно. В современном мире такое не прокатывает. Менеджеры должны быть профессионалами-управленцами, а ученые – профессионалами-исследователями. Короче говоря, нужно отделить вертикаль научных званий от вертикали управления.

Я много думал о том, как можно оптимально распутать этот клубок проблем, не убив при этом то здоровое, что еще осталось в нашей науке. Оптимальная идея мне видится такой.

Весь зоопарк научных организаций нужно переформатировать в три научных общества, которые формируются не по области знаний (медицина, сельское хозяйство, педагогика), а по характерупроводимых исследований (фундаментальные, прикладные или гуманитарные):

Общество фундаментальных исследований. Занимается фундаментальной наукой в понимании англоязычного термина "sciences" (математика, физика, химия, биология, компъютерные науки и все их междисциплинарные гибриды, такие биохимия, биоинформатика и т. п.). Отчетность и оценка эффективности осуществляются по публикациям в рецензируемых научных журналах международного уровня и экспертной деятельности. В это общество войдут все базовые институты НАН и все что есть фундаментального (если есть) из других академий. Ориентировочная численность – не более 10 тысяч человек научного персонала (скорее, ближе к 5 тысячам). Базовое финансирование (зарплаты и коммуналка) – из бюджета на основе регулярной аттестации. Дополнительное грантовое финансирование из Национального фонда исследований (НФД) и международных грантовых агентств. Основные функции на уровне государства: поддержание интеллектуального потенциала, экспертные функции для госорганов и решение фундаментальных задач, возникающих у прикладников.

Общество прикладных исследований. Занимается прикладной наукой: созданием новых технологий и материалов для промышленности, прикладными разработками для министерств и ведомств (обороны, сельского хозяйства, транспорта, связи), консультированием и поддержкой технических стартапов и т. п. Отчетность и оценка эффективности осуществляются по патентам и финансовому эффекту от внедрения разработок. Ориентировочная численность – около 10 тысяч человек. Аналогичное базовое финансирование (ставки и коммуналка) из бюджета на основе регулярной аттестации. Финансирование самих разработок из бюджета ведомств-заказчиков, НФД и коммерческих доноров. Это общество по-сути будет современной реинкарнацией системы прикладных НИИ, которые умерли вместе с их промышленными заказчинами в 90-х. Его основные функции на уровне государства: непосредственное инновационное развитие промышленности, здравоохранения и обороны. В это общество войдут прикладные институты НАН (в основном технического профиля), вся НААН и почти вся НАМН.

Читайте также: Геракл проти Авгія: як реформувати українську науку

Общество социальных и гуманитарных исследований. Занимается тем, что относится к англоязычному термину "humanities": политологией, социологией, экономикой, педагогикой, историей, религиевединием и т. п. Как организовать для них отчетность и оценку эффективности я не знаю – у них там своя атмосфера, а методы, применимые к точным наукам, не очень подходят. Именно для этого их и надо выносить в отдельное общество и думать над тем, как оценивать их работу так, чтобы не тратить бюджетные деньги на идиотизм типа "лептонных богов" и "квантово-орбитальной педагогики", как это происходит сейчас. Финансирование должно быть чем-то средним между фундаментальщикам и прикладниками т. к. гуманитарии могут производить вполне осязаемый полезный продукт в виде, например, словарей, учебников, энциклопедий, судебных языковых экспертиз и т. п. В это общество войдут НАПРН, НАПН и все гуманитарные институты НАН. О численном составе говорить очень сложно, поскольку порядка 90% этой публики – имитаторы бурной деятельности, профанаторы и плагиаторы, которых надо с позором выгонять по результатам аттестации. На вскидку – не более 5-7 тысяч человек.

Эти общества можно формально объединить под названием "Академия наук Украины" ради соблюдения исторической преемственности, но они должны иметь независимое управление, отчетность и финансирование.

Кроме этих трех обществ и университетов, других государственных научных организаций в стране быть не должно. Все мелкие ведомственные научные подразделения должны либо влиться в соответствующее общество (если там есть реальные научные задачи) либо быть реорганизованы в административные подразделения своих министерств (если там науки нет, то и нечего ею называться). Академия искусств должна быть присоединена к минкульту, а недоразумение с ее отнесением к "науке" должно, наконец, прекратиться.

Может возникнуть резонный вопрос, что делать с институтами, в которых примерно поровну перемешаны прикладные и фундаментальные исследования (а таких в НАН и НАМН много). Для начала можно отнести к "фундаментальщикам" всех, где доля фундаментальных исследований больше 50% (это будет четко видно при аттестации), а затем, в течении переходного периода в пару лет, перетасовать совсем уж "непрофильные" научные группы между институтами.

Отдельно надо упомянуть о системе управления обществами. В первую очередь институт академиков должен превратиться из управленческой номенклатуры а-ля поздний совок в клуб заслуженных ученых с мировым именем. Академики не должны получать никаких пожизненных стипендий и надбавок. Руководство обществ должно избираться на общих сборах из числа не только академиков, но и рядовых ученых. Должны быть введены должности наемных менеджеров, получающих не нищенскую ставку, а рыночную зарплату, которые будут профессионально заниматься бухгалтерией, связями с общественностью, IT-инфраструктурой, связями с иностранными грантовыми агенциями и т. п.

Вместе с формированием научных обществ можно сразу же разделить по категориям и ученые степени, как это сделано во многих цивилизованных странах. Формальные требования к доктору физико-математических и исторических наук в принципе не могут быть одинаковыми. Я выступаю за то, чтобы ввести отдельные степени "кандидата/доктора точных наук" и "кандидата/доктора социогуманитарных наук". Это автоматически прекратит и вялотекущее побоище "физиков" и "лириков" по поводу требований к публикациям, подходящим для защиты диссертаций.

На "низовом" уровне надо постепенно отказываться от громоздкой иерархической структуры отделение-институт-отдел-лаборатория (для нее сейчас банально нет достаточного числа людей) и переходить к системе автономных научных групп. В этой системе рабочей единицей будет небольшая научная группа из трех-пяти научных сотрудников с придаными ей студентами, аспирантами, временными сотрудниками на контрактах и техническим персоналом. Группы заявляют тематику, которую должны одобрить на уровне руководства общества и отчитываются за ее выполнение. Институт как таковой в такой системе становится просто помещением, единицей инфраструктуры, которая не влияет непосредственно на научные интересы работающих в ней групп. Группы сами организуют нужные горизонтальные связи между собой – ученые прекрасно умеют это делать без всякого административного посредничества. При небольшом размере обществ (а в обозримом будущем они не разрастутся более чем до 10-15 тысяч человек) – это оптимальная система.

Сколько будет стоить такая реорганизация бюджету? Если проводить ее с умом, то расходы на науку останутся на уровне тех, что уже заложены в законодательстве (к 2020 году, согласно закону о науке, они должны выйти на уровень 1.7% ВВП, а сейчас – всего 0.2%) и никаких дополнительных сверхусилий прикладывать не придется.

Наконец, один из самых больных вопросов: что делать с недвижимостью, землей и прочими активами академий? Сейчас этот вопрос сводится к тому, что все это хотят просто раздерибанить вполне определенные "уважаемые люди". Вместе с тем в академиях реально очень много неиспользуемой или неэффективно используемой недвижимости, земли и старого оборудования. Идеальным был бы вариант отчуждения всего этого добра в специальный государственный фонд с дальнейшей сдачей в аренду, продажей или перепрофилированием. Вырученные деньги при этом должны направляться исключительно на финансирование и реорганизацию самой науки, а не в карман к какому-то "уважаемому дяде".

Остается еще университетская наука. Нужна ли она как таковая или можно ограничиться тесным сотрудничеством университетов с научными обществами – вопрос дискуссионный. С одной стороны в академической системе организации науки (а у нас именно такая), университеты всегда играют второстепенную роль. С другой стороны, студенты должны видеть что такое наука и как ее делают. Возможно, наилучший вариант – небольшое количество (не более десятка) "исследовательских университетов", где проводится научная работа в самом тесном контакте с научными обществами. От всех остальных университетов надо просто отстать с требованиями "типа научной" отчетности – пускай просто читают лекции и не пытаются имитировать то, чего они априори не умеют делать т. е. науку.

Естественно, этот вариант реорганизации не единственный, но мне, как человеку, знающему систему изнутри, он кажется оптимальным.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram