С точки зрения реальных возможностей и исторической судьбы министров первых правительств после Майдана премьер был совершенно прав. Вопрос даже не в том, насколько эффективными оказались попытки реформирования страны после бегства из нее Виктора Януковича и практического развала государственной инфраструктуры. Вопрос в том, что любые такие попытки всегда встречают раздражение современников, наталкиваются на уверенность одних, что делать все нужно иначе и быстрее, и других, что реформирование страны ни в коем случае не должно отразиться на благосостоянии ее населения.

И поэтому реформаторов благодарят очень редко и даже, когда история вместо приговора венчает их лавровым венком, в глазах огромного количества современников они остаются слугами дьявола – вспомним хотя бы о судьбе Маргарет Тэтчер, которую многие англичане не могли простить даже в день похорон или Лешека Бальцеровича, с которым продолжают полемизировать не только сторонники “народной Польши”, но и многие ветераны “Солидарности”.

В украинском случае все намного хуже уже потому, что кардинальное реформирование экономики назрело не сегодня и даже не вчера. Вчера – это был 2004 год, время победы Виктора Ющенко на президентских выборах. Вообще-то украинцам нужно было подумать о подлинных переменах еще в 1991 году, но тогда общество во второй бывшей республике СССР было настолько советским и не способным к пониманию мира, что любые радикальные – и несоциальные – реформы – привели бы к краху самого молодого государства.

Однако к 2004 году люди уже были готовы к переменам – о чем свидетельствует их массовый выход на Майдан в знак протеста против фальсификации президентских выборов. Но перемен не случилось: элита была заинтересована в консервации старых порядков – разве что в их балансировке. Януковичу никакая балансировка уже была не нужна, в результате страна оказалась доведена просто до самого элементарного разорения. Бывший президент рассчитывал сохранить “стабильность” до выборов 2015 года, которые должны были стать окончательной и бесповоротной легализацией криминальной диктатуры, но так заворовался, что как раз к Майдану оказался с пустым карманам и вынужден был выбирать между помощью у Евросоюза и Путина. Путин подкупил его – и уже поэтому оказался ближе, но украинскую экономику этот подкуп не спас.

В результате то, что мы наблюдаем, – это не реформы. Это перемены на руинах. Никакой украинской экономики на момент краха Януковича уже просто не было. Была лишь цепочка случайных связей, олигархических латифундий, “черного рынка”, государственных дотаций. И всю эту гремучую смесь контрабандной Дерибасовской, бандитских степей, степенного Советского Союза и случайных проростков цивилизованного мира пытаются объединить в экономику люди, которые выросли как раз в атмосфере синтеза Дерибасовской с Советским Союзом и никаким другим воздухом отродясь не дышали. Даже если они знают, как надо – то могут просто задохнуться в чистом воздухе. Вместе со всеми нами.

Именно поэтому украинские перемены не будут легкими – потому, что они запоздали на десятилетия; потому, что кадров для таких реформ у нас катастрофически не хватает; потому, что большая часть общества, как водится, не хочет смириться с неизбежностью ухудшения собственной жизни – и кто скажет, что человек в таком отношении к будущему не прав?

Ну и потому, что оказалось необходимым реформировать страну на фоне создания мобилизационной экономики, способной сопротивляться врагу, – об этом в день формирования первого “правительства камикадзе” никто даже и не помышлял.