За попытками властей Польши обострить отношения с Израилем может скрываться банальное нежелание вернуть имущество польских евреев, уничтоженных во время Холокоста.

Известная присказка гласит: если непонятно, о чём идёт речь — значит, речь о деньгах. Поначалу казалось, что главная цель изменений закона о Польском институте национальной памяти — это борьба теневого «начальника Польского государства» Ярослава Качиньского и его правящей партии «Право и Справедливость» за ультраправый электорат. Однако развитие событий показывает, что антисемитская и антиизраильская политика нынешней польской власти имеет более глубокий фундамент.

Заявления премьер-министра Польши Матеуша Моравецкого на Мюнхенской конференции по безопасности о том, что среди виновников Холокоста были евреи, вызвала волну негодования в Израиле на разных уровнях — от гневного заявления премьера Нетаньяху до свастик, нарисованных на дверях посольства Польши. И хотя пресс-секретарь польского правительства Йоанна Копциньска заявила, что премьер Моравецкий не ставил цель оспорить Холокост или возложить на пострадавших евреев ответственность за геноцид, шеф канцелярии премьер-министра Польши Михал Дворчик в эфире польского государственного телевидения заявил о том, что среди коллаборантов, помогавших нацистам во времена Второй мировой войны, были разные народы, в том числе и евреи, «что подтверждают исторические факты».

Почему же польские власти заняли подобную позицию, грозящую в том числе отношениям стратегического партнерства с США, о чём неоднократно заявляли в Госдепартаменте? Ответ может быть до банальности простым: проблема состоит в имуществе польских евреев, уничтоженных во время Холокоста, — которое Польша должна либо вернуть, либо компенсировать его стоимость. Причём речь идёт о значительных суммах: 3 февраля 2018-го польский таблоид «Super Express» опубликовал статью под заголовком «Этого хотят евреи от Польши: леса, заводы, дома на триллион злотых». В ней шла речь о позиции Всемирной организации по реституции имущества евреев (World Jewish Restitution Organization) относительно польского законопроекта о реституции.

Читайте также: Почему продукты в Польше дешевле, чем в Украине

В документе, направленном WJRO в министерство юстиции Польши, высказан протест против того, что действие закона планируется распространить только на польских граждан. Более того, требуется, чтобы претенденты на возвращение имущества имели сегодня, а также в период конфискации, гражданство Польши и проживали на территории страны. Однако даже те немногие заявители, которые отвечают предъявленным требованиям, получат, согласно закону, лишь 20% стоимости конфискованного имущества наличными и 25% в государственных облигациях. Кроме того, они обязаны завершить все требуемые законом юридические процедуры в течение года – в противном же случае их имущество будет передано в собственность Польского государства. Кроме этого, законопроект исключает из числа объектов реституции сельскохозяйственные земли, леса и предприятия, против чего также выступила WJRO. Всего было представлено около двадцати замечаний — от продления сроков подачи заявок на компенсацию до упрощения формальностей. При этом, по словам автора законопроекта доктора Камила Зарадкевича, компромисс возможен только по вопросу гражданства.

Но спор в первую очередь касается имущества погибших во время Холокоста евреев, у которых нет наследников. Польский законопроект предлагает, чтобы (как и ныне) оно становилось собственностью государства, но еврейские организации предлагают компенсации за такое имущество использовать для поддержки жертв Холокоста. «Super Express» отмечает, что в декабре 2017-го в Сенате США был единогласно принят законопроект 447, который, среди прочего, наделяет Госдепартамент США полномочиями в возвращении имущества евреев, не оставивших наследников. Анонимный источник издания в правительстве оценил сумму возможных претензий к Польше в триллион злотых (около 250 миллиардов евро по нынешнему курсу).

Читайте также: Наши работники Польше нужны не меньше, чем она им

Следует отметить, что Польша является единственным крупным государством Европы, где до сих пор не принят закон о реституции имущества, захваченного нацистами, и о собственности, национализированной коммунистическим режимом (что также важно для евреев, почти полностью изгнанных из Польши после погромов 1968-го). Принятый в 1997 году польский закон о реституции коммунального имущества не решил проблему даже на уровне общине: более чем пять тысяч поданных согласно нему претензий до сих пор не рассмотрены, а большинство рассмотренных — не привели к реституции или выплате компенсаций. Причём речь идёт о нарушении международных обязательств Варшавы — ведь Польша была среди 46 государств, подписавших 30 июня 2009 года «Терезинскую декларацию», предусматривающую реституцию движимого и недвижимого имущества, страховых активов, возврата культурных ценностей и предметов искусства, принадлежавших жертвам Холокоста.

14 февраля газета «The Jerusalem Post» сообщила, что министерство юстиции Польши намерено пересмотреть законопроект о реституции, и публичный польско-израильский конфликт явно послужил лишь поводом для этого. Польские власти можно понять: в случае начала процесса реституции в стране главные претензии предъявят даже не евреи, а немцы — ведь после Ялты и Потсдама Польша получила огромные территории, которые ранее входили в состав Германии. Именно поэтому в Варшаве пока очень тихо произносят фразу «Польский Львов!», поскольку при попытке изменить послевоенные границы Польши из Берлина вполне может прозвучать «Deutsche Breslau!» (Немецкий Вроцлав). Кроме того, Ярослав Качиньский постоянно актуализирует вопрос репараций, которые Польша намерена получить от Германии за разрушения и жертвы во время Второй мировой войны.

Подобным путём — выдвигая претензии на опережение возможных требований о реституции со стороны поляков — идет ныне Украина. Однако опыт Польши состоит совсем в другом: если государство в неправовой способ получило чужую собственность, её рано или поздно придётся вернуть, или выплатить компенсацию — пусть даже символическую, как это произошло во многих странах Европы. И срока давности тут, как и в наказании за преступления во время Холокоста, быть не может.